Подобные истории повторялись не раз. Возможно, вы слышали, что у знаменитой Эйвы Адэр было несколько партнеров по танцам? Самым известным из них был, конечно, Тедди Адамс. Танцевальная пара «Адамс и Адэр» вошла в историю. В середине тридцатых годов Азали была в апогее славы: молодая, красивая, великолепная танцовщица, певица. То, что в газетах время от времени появлялись заметки об очередном ее скандальном увлечении, кажется, лишь прибавляло ей популярности. Зев заметил как-то раз, что если женщина по имени Эйва родилась в тридцатые годы, то можно дать сто процентов, что она названа в честь Эйвы Адэр.

Подолгу, иногда по нескольку лет, Азали казалась вполне нормальной девушкой. Но потом наступал очередной кризис… Ей не приходилось заботиться о своей карьере – всем занимался Зев. До тех пор, пока он оставался продюсером, Азали была обречена на успех. Но потом на голову нам свалилось еще одно горе – она встретила Джеки Джерома и… Григория Соловского.

– На экране Азали всегда была светлой, солнечной девочкой; зрители были от нее без ума. В жизни же все было далеко не так радужно. Одним из ужасных свойств Азали была какая-то патологическая тяга к мерзавцам мужского пола – к этаким смазливым альфонсам, которые откровенно эксплуатировали бедную девушку. Джеки Джером производил совершенно другое впечатление.

Он был невысок ростом, неуклюж в движениях, но очень обаятелен. Джеки постоянно улыбался, был прекрасным собеседником. На студии «Мэджик» он работал сценаристом. Не сказала бы, что был очень талантлив, но перерабатывать чужие идеи в довольно сносные сюжеты умел. Он много работал и – в отличие от большинства сценаристов – мало пил.

Зеву Джеки нравился – именно он познакомил молодого сценариста с Азали. Через некоторое время ему сообщили, что Азали и Джеки видели вместе на скачках. Зев не обратил на это никакого внимания: было очевидно, что этот парень не в ее вкусе.

Но их дружба продолжалась. Азали начала приводить его к нам в гости. Джеки был с ней очень внимателен, заботлив – в отличие от других кавалеров не пытался использовать ее как средство для достижения своих целей. Если все ее предыдущие приятели буквально через педелю после знакомства поселялись в ее квартире, то Джеки продолжал жить у себя.

К тому времени Рэчел успела выйти замуж за Дика Неверна и родить ему двух сынишек. Я часто замечала, с какой тоской смотрит Азали на игры этих малышей: ей тоже очень хотелось ребенка, но приговор врачей был суров.

Дружба Азали и Джеки с каждым днем крепла, и мы стали всерьез подумывать: а вдруг это и есть тот самый человек, который нужен нашей бедной девочке. Зев повысил Джеки по службе, назначив его заведующим сценарного отдела с существенной прибавкой в зарплате. Получив деньги, Джеки побежал в антикварную лавку и потратил все жалованье на два старинных венецианских зеркала, которые в свое время очень понравились Азали. Она была в таком восторге от этого подарка, что решила затеять в гостиной перестановку – лишь для того, чтобы зеркала смотрелись выигрышнее. Когда комната приобрела новый облик, она устроила обед для самых близких: меня, Зева и Джеки.

Он был таким веселым, непосредственным в общении и – странное дело – рядом с ним Азали становилась такой же; я давно уже не видела ее в таком хорошем настроении и была от всей души благодарна этому молодому человеку за то, что он смог помочь девочке.

Шел 1937 год. Азали было всего двадцать четыре, но она считалась звездой со стажем, за плечами ее было целых восемь лет съемок в кино. Джеки был на пять лет старше, но при этом оставался «темной лошадкой». Он не любил рассказывать о своих родственниках. Мне было известно только, что в Голливуд он приехал из Филадельфии, что большая часть его родственников до сих пор живет где-то в Польше.

После того как мы с Зевом хорошенько осмотрели гостиную, Азали объявила, что Джеки хочет что-то сказать. Молодой человек встал, откашлялся и попросил Зева дать согласие на его брак с Азали – конечно, для него она была Эйвой. В этот момент он казался таким воспитанным, таким благородным. Азали с мольбой смотрела на меня и шептала: «Ну, пожалуйста, Мисси, скажи «да». Я тотчас же вспомнила, как умоляла она меня разрешить ей сниматься в кино. Сами понимаете, Кэл, что мы не могли ответить отказом – полетели к потолку пробки от шампанского; свадьба была назначена на октябрь. Настоящая, большая свадьба. Азали буквально светилась от счастья; болезнь, казалось, навсегда оставила ее. Я подумала, что если Джеки действительно сможет избавить девочку от страшных приступов депрессии – или, по крайней мере, хотя бы смягчить их – то о лучшем муже для Азали и мечтать нельзя.

В тот же день Джеки сказал, что у него созрел план нового сценария, скорее, даже пьесы, которую, для начала он хотел поставить на сцене.

«Почему бы Эйве не выступить в бродвейском мюзикле? – предложил он. – А потом уже сделаем из этого спектакля фильм. Нас ждет двойной успех. К тому же, Эйве давно уже хотелось сыграть в театре».

Зев удивился, но сказал, что обязательно прочтет пьесу. Это оказалась средней руки поделка. Сюжет – банальный и довольно скучный. По замыслу Джеки, гвоздем спектакля должна была стать сама Азали – она должна была петь, танцевать, очаровывать зрителей. Джеки рассчитывал на участие в постановке лучших композиторов и балетмейстеров. Кто был автором пьесы, так и осталось неизвестно – Джеки Джером купил ее за несколько тысяч долларов в качестве подарка к помолвке. Само собой разумеется, Зев дал согласие.

Джеки переписал текст заново. Азали попросила Дика Неверна быть режиссером. Эта была его первая работа в театре – как, впрочем, и ее. Как бы то ни было, Азали доверяла Дику. Вскоре был найден подходящий театр на Бродвее, и Джеки переселился в Нью-Йорк и вплотную занялся постановкой. Он нашел в одном из театров партнера для Азали – Уилла Хатнера. С одной стороны, он был достаточно талантлив, а с другой, не было опасности, что он затмит «несравненную Эйву Адэр».

Азали напряженно готовилась к премьере, и вот после полутора месяцев репетиций, в холодный мартовский вечер публика повалила на премьеру «Бродвейской девушки». Каждый выход Азали сопровождался громом аплодисментов, а в конце спектакля зал приветствовал ее стоя. Я постоянно вспоминала свой успел в шоу Зигфельда – бедного Флоренца к этому времени давно не было в живых – и понимала, какое наслаждение испытывает Азали. По щекам моим текли слезы радости; я ужасно гордилась моей девочкой.

После спектакля мы пошли в ресторан Сарди. Наутро с волнением принялись читать газеты – слава Богу, все они были единодушны в восторженных оценках Эйвы, Дика, композиторов, хореографов. На сюжет никто вообще не обратил внимания – впрочем, это было вполне объяснимо. В театре каждый раз был аншлаг – «Бродвейская девушка» принесла целое состояние. Шестьдесят процентов дохода пошло Зеву, двадцать – Джеки. Впервые в жизни Джеки разбогател. Он безудержно транжирил деньги, приглашая первых встречных на обеды в лучших ресторанах. Он торжественно вручил Азали большое обручальное кольцо с бриллиантами – вместо тонюсенького серебряного колечка, которое подарил ей полтора месяца назад в Голливуде. Из скромной квартирки на Бродвее он переехал в роскошные апартаменты прямо напротив отеля «Шерри Недерланд».