– Вы видели своего кузена Брендана? – спросила она. – Он уже несколько недель здесь не появляется.

– Видел.

Уне вдруг показалось, что он слегка смутился. Она взглянула на Фионнулу и по ее лицу поняла, что та тоже это заметила.

– Надеюсь, с ним все в порядке? – продолжила Фионнула.

– О-о… Ну да, конечно. У Брендана всегда все хорошо.

– Он еще не собирается жениться? – дерзко спросила Фионнула.

Теперь уже смущение и растерянность Рори нельзя было не заметить.

– Кажется, ходят такие разговоры. На ком-то из клана О’Тулов. Но точно не скажу, по-моему, это еще не решено. Я уж точно узнаю обо всем последним, – сухо добавил он.

Нет, подумала Уна, это Фионнула узнает обо всем последней. Она с сочувствием посмотрела на подругу. Но та и глазом не моргнула.

– Что ж, спору нет, он человек достойный, – сказала она. – Может, его жене и не придется часто смеяться, но если она и сама человек серьезный, то будет счастлива, я уверена. – Фионнула очаровательно улыбнулась. – А вы возвращаетесь в Дублин, Рори?

– Собирался.

– Тогда можем пойти вместе, я как раз иду домой.

После этого о Брендане Фионнула никогда не упоминала. Что до Рори, то его Уна больше не видела. Пару раз до нее доходили слухи, что он в Дублине, она даже спрашивала Фионнулу о нем, но та всегда отвечала, что ничего не слышала о Рори.

Скала Кашел. Прошло уже семьдесят лет с тех пор, как король О’Брайен передал эту древнюю крепость Манстера в собственность Церкви для размещения здесь резиденции архиепископа. Это величественное место как нельзя лучше подходило для большого совета, думал Гилпатрик, ведь среди манстерских священников было немало таких же пылких сторонников реформ, как он сам. Совет должен был стать поистине великим событием. Сюда съехались почти все епископы, многие настоятели монастырей и даже посланник самого папы. И все же, приближаясь к серой каменной громаде, Гилпатрик чувствовал неуверенность.

Наблюдать за королем Генрихом было очень любопытно.

Прежде всего, хотя король сам и созвал этот совет, кресло председателя он предложил занять послу из Рима, полагаясь на него во всем, а сам молча сидел у стены. Одет он был, как всегда, просто, в свой любимый зеленый костюм для охоты. Его коротко подстриженные волосы чуть отливали рыжиной, напоминая о предках-викингах. Поглядывая на короля, Гилпатрик заметил на его застывшем лице какое-то хищное выражение и невольно поймал себя на мысли, что монарх похож на хитрого лиса, который наблюдает за несмышлеными цыплятами.

Кроме папского посла, на совете присутствовало несколько выдающихся английских священнослужителей, именно один из них на первом же собрании сообщил Гилпатрику и Лоуренсу О’Тулу нечто интересное.

– Вы должны понять, – негромко сказал он им во время перерыва, – что король Генрих очень хочет произвести хорошее впечатление. Та история с Бекетом… – При этих словах он понизил голос. – Знаете, в Англии есть епископы, которые считают, что Бекет виноват не меньше Генриха. И насколько я могу судить, просто по той причине, что он умеет управлять государством, Генрих едва ли мог отдать приказ о таком убийстве, это немыслимо. Как бы то ни было, – продолжил он, – король желает продемонстрировать свою набожность, которая, уверяю вас, совершенно искренняя, – поспешил добавить он, – и он полон решимости убедить папу, что предпринимает все усилия для того, чтобы присоединить Ирландскую церковь к реформам, к которым, как мы знаем, вы оба стремитесь. Конечно, – завершил он, – не все ирландские церковники так стремятся очистить Церковь, как вы.

Посланник Рима желал, чтобы собрание сначала составило отчет обо всех нынешних недостатках Ирландской церкви. Как и на предыдущих советах такого рода, епископы в основном горели желанием приблизить ирландские порядки к тем, что главенствовали во всем остальном западном христианском мире, – там власть в основном принадлежала епископствам и приходам, а не монастырям. Настоятели, получавшие должность по наследству, не без основания возражали, что таково древнее устройство монастырской и племенной жизни и оно лучше всего подходит этой стране. Гилпатрик зачарованно слушал архиепископа О’Тула, который, будучи и настоятелем, и священником, и аристократом, как многие из них, оказывал другим настоятелям грамотную поддержку.

– Думаю, у нас вполне могут ужиться оба порядка, в зависимости от территорий.

В ответ на требование о том, что передачи должности священнослужителя по наследству больше быть не должно, он снова мягко возразил:

– Самое главное – подходит ли человек для этой должности. Если не подходит, он должен освободить свое место. Нельзя отстранять священника только по той причине, что он получил сан от родственника. В древнем Израиле все священники получают пост по наследству. Дух исходит от Бога, а не от соблюдения случайных правил.

Впрочем, далее архиепископ говорил уже о другом. Его страстная, убедительная речь коснулась и внутренней реформы, и необходимости смены приходских священников, зачастую малограмотных, и расширения приходов, и сбора церковной десятины. Все собравшиеся, среди которых было немало представителей знатных аристократических семей, как и сам архиепископ, с почтительным вниманием слушали этого удивительного человека, известного своей высочайшей духовностью. Позже был составлен отчет, который, по общему мнению, вполне отвечал всем требованиям.

Немного погодя один английский священник отвел в сторонку архиепископа и Гилпатрика.

– Отчет весьма неплох, – сказал он, – но неполон. В нем не хватает… – он поискал подходящее слово, – убедительности. – Он серьезно посмотрел на архиепископа. – Разумеется, ваше стремление к реформам сомнений не вызывает, однако далеко не все священнослужители на вашей стороне. Отчет в том виде, в каком он есть сейчас, может быть использован послом Рима или даже королем Генрихом, если он того пожелает, в чем я лично не уверен, для того, чтобы утверждать, будто Ирландская церковь не слишком серьезно относится к реформам. В Риме, возможно, могут даже счесть, что здесь нужны другие епископы – со стороны, не из Ирландии.

– Вряд ли, – усомнился О’Тул.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Гилпатрик.

– Вопрос о наследовании церковных должностей вызовет большие трудности, – пояснил англичанин. – И еще женатые священники… – Тут он посмотрел на Гилпатрика. – В Англии священникам запрещено жениться уже больше века. Папа этого не потерпит. – Гилпатрик подумал о своем отце и покраснел. – Но самое главное – это забота о нашей пастве. Мы не можем закрывать глаза на распущенность, которая царит во многих частях острова! Да что там говорить, даже в Дублине открыто заключаются браки, явно противоречащие каноническим законам! Например, мужчина женится на жене брата. Это недопустимо! – Он покачал головой, а Гилпатрик покраснел еще сильнее. – Однако об этом в отчете нет ни слова.

– И что, по-вашему, мы должны сделать? – спросил Гилпатрик.