«Ашура — самая южная точка русских владений в Азии — вот уже 25 лет как перешла окончательно во власть русских, а лучше сказать, с того самого времени, когда их пароходы нагнали страху на туркменских морских разбойников.

Русские держат здесь два больших военных парохода и один маленький, и если бы не эта защита, то не только находящиеся здесь русские суда, но и парусные корабли, направляющиеся из Астрахани, не были бы гарантированы от нападения туркмен. Пока купеческое судно находится в открытом море, ему бояться нечего, но оно очень редко осмеливается приблизиться к берегу без сопровождения парохода, к чьей защите вынуждено прибегать и на обратном пути. Местные власти ревностно и с немалыми издержками стараются, конечно, парализовать разбойничьи поползновения туркмен, и размеры этого бедствия несколько уменьшились, но гарантировать полную безопасность невозможно, и нельзя помешать тому, что многих несчастных персов, а время от времени даже русских матросов, увозят в цепях в Гемюштепе».

И о суровых, часто жестоких нравах, царящих в Азии, Вамбери пишет много и подробно, причем даже по сравнению с Османской империей среднеазиатские властители кажутся настоящими тиранами. Он общался с правителями государств, первыми министрами и простыми людьми на улицах, даже с рабами.

«На базарах в Бухаре и Хиве продаются люди в возрасте от трех до шестидесяти лет, если они из-за каких-либо пороков не именуются калеками. Согласно предписаниям религии, только неверных можно продавать в рабство. Однако лицемерная Бухара не считается с этим, и кроме персов-шиитов, которых Молла Шемседдин (в 1500 г.) объявил неверными, в рабство обращают многих суннитских единоверцев, избиениями и пытками вынуждая их выдавать себя за шиитов.

Для самого раба час, который освобождает его из рук торговца, один из самых счастливых, потому что даже самое жестокое обращение, которое ждет его в услужении, не может быть таким гнетущим и мучительным, как время, проведенное им в лавке, где он всего-навсего предмет торговли. Цена меняется в зависимости от политических условий, позволяющих туркменам, единственным поставщикам этого товара, направлять свои аламаны в соседние страны. В то время как сейчас самая высокая цена здорового мужчины была 40–50 тилла (соответствует 13 английским шиллингам), после поражения персов при Мерве, где были взяты в плен сразу 18 тыс. персидских солдат, такого мужчину можно было получить за 3 или 4 тилла»[213].

Несколько раз разведчик был на грани провала. Европейца в нем заподозрили поначалу русские моряки, потом туркмены, потом в Бухаре, где он по-прежнему выдавал себя за турка, к нему подсылали шпионов, пытаясь подловить его на знаниях деталей жизни в Стамбуле. Один раз вышло и вовсе удивительно: он столкнулся с другим разведчиком. Вамбери только не выяснил, на кого тот работает — на англичан, на русских или на кого-то еще.

«Чаще всего этими ищейками были хаджи, которые по многу лет жили в Константинополе и хотели проверить мое знание языка и жизни в этом городе. Долго и терпеливо выслушивая их, я обычно делал вид, что мне это надоело, и просил пощадить меня и не рассказывать о френги. “Я уехал из Константинополя, — говорил я, — чтобы избавиться от этих френги, которые и черта могут лишить разума. И теперь, благодарение Богу, я в благородной Бухаре и не хочу воспоминаниями о них портить себе настроение”. Подобным же образом я отвечал пронырливому мулле Шериф эд-Дину, аксакалу книготорговцев, который показал мне список книг, оставленных у него несколько лет назад русским посланником, а также английские и итальянские бумаги. Я бросил на них презрительный взгляд и сказал: “Хвала Аллаху! Моя память еще не осквернена наукой и книгами френги, как это, к сожалению, часто бывает у константинопольских турок” Однажды ко мне пришел слуга везира с маленьким тощим человеком; я должен был проверить, действительно ли он араб из Дамаска, как он утверждал. Когда он вошел, я тотчас обратил внимание на черты его лица: я счел его европейцем; мое удивление еще более возросло, когда он начал говорить, и я обнаружил, что произношение у него отнюдь не арабское. Он сказал мне, что предпринял паломничество в Хотан (в Китае) к гробу Джафар бен Садыка и на этих днях хочет продолжить путешествие. На его лице во время нашей беседы можно было заметить беспокойство. Мне было очень жаль, что я не смогу его увидеть еще раз, так как я был склонен думать, что он играл такую же роль, как и я»[214].

Так что напрасно Терентьев так уж сурово обличал путешественника. Но похоже, что русский генерал понимал, кто такой Вамбери на самом деле. Да и понятно, что разозлило русского генерала — надменное отношение и к азиатам, и к русским, которых венгерский ученый открыто именовал главными противниками англичан.

«Шахруд — значительный торговый центр между провинциями Мазендеран и Ирак; в Мазендеран, вплоть до самых берегов Каспийского моря, ведет очень романтичная, но и очень плохая дорога. Окрестности богаты водой, особенно красив ручей Руди-шах (Королевский ручей), пресная прозрачная вода в котором со звонким журчанием течет через город. Караван-сараев несколько, и в одном из них расположена фактория большой русской торговой компании “Кавказ”, которая в последнее время почти вытеснила английскую торговлю в Хорасане благодаря импортной торговле Астрахани и Баку через Астрабад. Да, русские обладают огромным влиянием во всей Азии, от Камчатского залива до Константинополя, и ни для кого это влияние не является таким опасным, как для британского льва, которому русский медведь теперь крепко наступает на пятки, и наступит время, когда он вцепится ему в шкуру своими острыми когтями».

Терентьев не пожалел времени, чтобы в своих трудах вступить с Вамбери в заочную полемику и разоблачить его.

«Описывая свое известное путешествие в Хиву и Бухару, он заканчивает его следующими словами: “Мы должны желать полного успеха русскому оружию в Средней Азии, ради торжества европейской цивилизации и во имя человечества”.

Но Вамбери прежде всего шарлатан и никогда не подорожит высказанным убеждением. Если иностранные газеты, почему-нибудь, воспылают ненавистью к России, — Вамбери первый откажется от прежде-сказанных слов и затянет новую песню. Весь вопрос в состоянии газетного рынка: как только с руссолюбием слабо, а с руссофобией твердо — и наш Вамбери тотчас распинается против России, подлаживаясь под общий тон, ради куска хлеба.

В статье его: “Соперничество России и Англии в Средней Азии” встречаются, например, такие прелести: “изучая историю завоеваний России на азиатском материке… мы видим, что всегда и везде вторжению предшествует одна и та же политика интриг и козней, сеяние семян раздора, подкуп, приманка, при помощи самых неблаговидных средств”».

В другом месте Вамбери характеризует русских такими словами: «на всем громадном протяжении, занимаемом русскою азиатскою границей, мы повсюду видим, что русские, и по образованию, и по нравственным качествам, стоят гораздо ниже азиатцев. В русском, как в северном жителе, пожалуй, и больше энергии, чем в чистокровном азиатце, но его неопрятность, его близко подходящая к идолопоклонству религия, его рабский характер, грубое невежество, неотесанные приемы, — все это ставит его гораздо ниже, сравнительно с проницательным азиатцем. Один образованный таджик в Бухаре говорил мне с презрением о необразованности русских»[215].