– И тогда я подумал: кто из демонов способен украсть целое царство? И зачем? – Он взглянул в лицо Велиалу, пытаясь угадать его мысли, но Принц Ада оставался бесстрастным, как прежде. – Потом я вспомнил одну книгу, в которой упоминается о тебе.

– Обо мне упоминается во многих книгах, – снова усмехнулся Велиал.

– В этой книге тебя называли существом, ворующим царства и миры. И я… я подумал, что это ошибка. Может быть, автор хотел сказать, что ты – самый искусный и хитроумный вор во всех царствах и мирах. Но в книге была написана правда, верно? Ты крадешь царства. Ты украл это царство у Бельфегора.

Джеймс почувствовал головокружение; запястье в том месте, где его оцарапал Кристофер, заныло, пульсирующая боль усиливалась.

– Ты думал, никто не догадается о том, что именно ты стоишь за нападениями демонов? Ты думал, что следы в крайнем случае приведут к Бельфегору. Я не понимаю одного: зачем ты всю мою жизнь показывал мне это место, этот мир… – Он смолк, постарался взять себя в руки. – Я вижу этот мир против воли. Но зачем демонстрировать своему внуку царство, которое не принадлежит тебе?

Велиал поморщился.

– Ты смертен и, как все смертные, отсчитываешь отпущенное тебе время в днях и годах. Мы, демоны, измеряем свою жизнь в веках и тысячелетиях. Когда я отнял этот мир у своего брата, никаких Сумеречных охотников еще не было и в помине. Даже мысль о вас еще не зародилась в глупой голове Разиэля. Прошли столетия, я подчинил своей воле все, что есть в этом мире. Каждое дерево, каждый камень, каждая песчинка здесь повинуется мне, и поэтому ты тоже подчиняешься мне, мой мальчик. Вот почему я заставил тебя прийти сюда.

– Я пришел к тебе по доброй воле, – возразил Джеймс. – Я сам захотел встретиться с тобой лицом к лицу.

– Когда ты догадался о том, что твой дед – вовсе не Бельфегор?

Внезапно на Джеймса навалилась усталость.

– Разве это имеет значение? Начал догадываться после разговора с мандихором на мосту. Принцу Ада незачем встречаться со мной, простым смертным – если только он не является моим родственником. А подобную скрытность можно было объяснить только тем, что мне готовят какую-то ловушку. Агалиарепт сказал, что коварный демон похитил царство его хозяина, а я слышал, что моего деда называли самым коварным из Принцев Ада. Ариадна назвала своего хозяина Повелителем Воров. И тогда я понял, что повелитель мандихора, вор, коварный принц и мой дед – одно и то же лицо.

– И как ты думаешь, кто говорил с тобой устами Ариадны и прочих? – спросил Велиал. Он лениво взмахнул рукой, и на мгновение перед Джеймсом возник лазарет Безмолвного города. Больные неподвижно лежали на койках, Джем, вооруженный посохом, охранял вход. Джеймс не мог оторвать взгляда от Кристофера, больного и несчастного.

– Я устал от этой бессмысленной болтовни, – вдруг объявил Велиал и опустил руку. Видение тут же исчезло. – Я должен был убедить тебя в том, что если ты не придешь ко мне, люди будут умирать.

Джеймс подумал о Мэтью и Корделии. Как они смотрели на него, не веря своим ушам, после того, как он сказал о своем намерении войти в ворота, и почему у него не было выбора. «Я должен встретиться со своим дедом в его царстве, и пусть это будет ловушка. Есть ловушки, в которые нужно попасться. Если я не встречусь с ним и не заключу с ним сделку, этому кошмару не будет конца».

– Именно из-за тебя все эти годы в Лондоне было так мало демонов, – говорил Джеймс. «Они все слишком перепугались, вот и не высовываются», так сказала Полли. – Они не появлялись в городе потому, что боялись тебя. Но зачем ты это сделал?

– Для того, чтобы вы расслабились, утратили бдительность, – ухмыльнулся Велиал. – Мандихор расправился со своими жертвами в два счета, прихлопнул их, как мух, и это вполне естественно. Ведь вы уже забыли, что это такое – воевать.

– А потом ты начал впускать демонов в город по одному, – медленно заговорил Джеймс. – Чтобы мы отвлеклись. Чтобы мы ничего не заподозрили.

Велиал стряхнул с рукава несколько песчинок.

– Но ты и твои друзья, по-видимому, все же заподозрили кое-что.

Джеймс холодно ответил:

– Мы, люди, вовсе не так глупы, как тебе кажется.

Улыбка Велиала стала еще шире.

– Ты думаешь, что я считаю людей глупцами, дитя мое? В таком случае, твое мнение обо мне совершенно не соответствует действительности, – сказал он. – Среди всех творений Неба человек, можно сказать, его любимчик. «Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! – негромко процитировал демон. – Краса вселенной! Венец всего живущего!»[51]

– У Шекспира, – заметил Джеймс, – это был сарказм.

– Но это неважно, ведь ты не принадлежишь к роду людскому в полном смысле этого слова, верно? – сказал Велиал. – Ни один из нефилимов не может приравнять себя к людям. Вы живете среди людей, вы похожи на них как две капли воды, но способности даже самого ничтожного из вас во много раз превосходят способности могущественнейшего из простых смертных.

Джеймс не знал, чего ожидать от Велиала. Во всяком случае, не такого отношения к человеческому роду. Но он напомнил себе о том, что демоны являлись хитрыми существами, что, подобно фэйри, они искажали истину так, чтобы она служила их целям. А кроме того, демоны, в отличие от фэйри, были насквозь лживыми созданиями.

– Зачем тебе так отчаянно понадобилось встретиться со мной? – спросил Джеймс, стараясь говорить хладнокровным тоном. – И почему ты сам не пришел ко мне? Почему ты настаивал на том, чтобы я пришел к тебе?

Велиал откинул назад голову, но если он и смеялся, то смех этот был беззвучным.

– Ты меня удивляешь, – сказал он.

– Ты ожидал увидеть страх? – произнес Джеймс. – В таком случае, ты не знаешь моего отца. Ты не знаешь мою мать. Ты не знаешь ни мою семью, ни меня.

– Я ожидал увидеть гнев, – пояснил Велиал. – Но, возможно, это у тебя уже прошло. По-видимому, тебе уже известно кое-что обо мне. Вы, нефилимы, и ваши жалкие книжонки. Что же ты узнал из них о своем предке?

– «Ты создал Велиала, ангела вражды, для бездны; во тьме его царство, и советы его гибельны. Все духи, подчиненные ему – это ангелы разрушения, они повинуются законам тьмы, и тьма – их единственное устремление»[52], – процитировал Джеймс.

Велиал усмехнулся, слушая эти слова.

– А ты разве не прочел в своих книгах, что означает мое имя? С арамейского – или это был иврит? – оно переводится как «тот, кто никогда не поднимется». Только я из всех Принцев Ада лишен способности появляться на Земле в физическом облике. Для того, чтобы прийти в ваш мир, мне нужно вселиться в чужое тело.