Вот только не вышло бы это ему боком…»

* * *

Суббота началась для Тима приблизительно в три часа дня — со стакана виски со льдом натощак. К заходу солнца Тим уже был основательно нетрезв, но зато голова не болела и руки не тряслись. А мир заполняло полное, абсолютное, звенящее одиночество.

«Надо же было так нажраться… Это я, наверное, от тоски».

Ольга уехала к родственникам в Питер — кто-то там справлял какой-то юбилей. Тим попробовал вспомнить, что именно и кто, но не смог. Зато он помнил главное — она с ним, она его любит. А километры в любви не значат ничего. Особенно для человека, который может сегодня под вечер послать в небо сгусток оранжевого тепла, и тот сам найдет кого нужно в далеком незнакомом городе. И тому, кому нужно, приснятся чудесные сны.

Тим горько улыбнулся. Ольга больше не бросала на него настороженных взглядов и не подсматривала, как он движется и куда смотрит. Но Тим и повода ей не давал. В нем больше не звенела туго натянутая струна постоянной настороженности, вибрацию которой Ольга чувствовала очень тонко. Он был спокоен и расслаблен — внешне и внутренне.

Вероятно, он все для себя осознал и вычислил еще во время разговора с Самохиным. Поняв, что непременно поедет в Институт, Тим успокоился. Ему стало легко. Даже Проект его больше не пугал. Ведь одно дело, когда сумасшедший ученый Хананов со своими операторами травит и мучает трусливо прячущегося сенса-нелегала, который даже пожаловаться никому не может. И совсем другое — когда Проект рискнет наехать на полного сил и злобы сенса, который не стесняется на каждом углу заявлять о себе, что он — сенс.

Перемена в настроении Тима оказалась разительной — Ольга почувствовала ее мгновенно и, главное, приняла без сомнений. А Тим всего лишь старался быть честным с дорогим ему человеком. И все вернулось. И на словах, и в выражении глаз, и в мимолетных прикосновениях, и в постели. Теоретически Тим мог бы подстраховаться, направив свое пси на создание Ольге еще более комфортной атмосферы. Но он действительно хотел быть с ней совершенно честным.

Всего-то и нужно оказалось для счастья — окончательно сдаться на милость обстоятельств. И плыть по течению, задрав лапы кверху. А там, глядишь, как и обещали, вынесет река в тихую заводь, на песчаный бережок…

Кухня была густо засыпана энергетическим шлаком, чистить ее сил не было. «Небось опять спьяну буйствовал, шарики топтал…» Поэтому Тим временно перенес штаб-квартиру с кухни в кабинет, уединился там с чудом сохранившейся бутылкой, наполненной бурой жидкостью, имитирующей коньяк, и книгой Стругацких «Обитаемый остров» — и загрустил.

Фантастический мир Стругацких, в котором целая страна была покрыта одеялом психотронного поля, не давал Тиму покоя с детства. Особенно его потрясало гражданское мужество авторов, рискнувших пусть и в фантастической повести, но намекнуть, подсказать… Построить модель тоталитарного государства в конечной точке его развития. Ведь сама идея массового зомбирования была, с одной стороны, чудовищна, а с другой — лежала на поверхности. Потому что управлять массовым сознанием пытались в той или иной степени все правительства Земли. Но только Советский Союз додумался-таки до психотронного генератора. И оказался на пороге окончательного превращения в Страну Дураков.

Под такие мысли полбутылки уговорилось мгновенно.

Зазвонил телефон. Тим пересел в кресло у стола и поднял трубку. В душе его теплилась надежда, что звонит кто-нибудь хороший, Зайцев, например. Было бы совсем неплохо узнать, как у него идут дела.

— Отделение функциональной неврологии, — сообщил Тим неразборчиво. Язык заплетался сам — Тим уже основательно перебрал.

— Ой… — удивились на том конце. — Извините. — И дали отбой.

— Это не Зайцев, — сказал Тим трубке, кладя ее на место.

Телефон зазвонил вновь. Тим вздохнул. Голос в трубке был совершенно незнакомый, а говорить с чужими Тим сейчас не хотел. Особенно ему не улыбалось выслушивать излияния какого-нибудь зомби. Хотя такие ему уже давно не звонили. В неформальных организациях, пригревших жертвы психотеррора, уже разошелся слух о том, что «хороший был мальчик этот журналист Тим Костенко, но его тоже запугал КГБ».

— Помощник триста десятого, младший сержант Костенко, — представился Тим.

— Добрый вечер, Тимофей, — раздалось в трубке. — Это вас некто Ларин беспокоит, мне ваш телефон дал Олег Зайцев…

— Молодец! — одобрительно сообщил Тим и глубоко задумался. Форма обращения «некто Ларин» указывала на то, что парень работал в известной Тиму газете. Это была фирменная манера, ее в газете использовали все. Но кто такой этот Ларин, он не вспомнил.

— Алло? — осторожно спросил абонент.

— Да, да… — раздраженно ответил Тим. — Слушайте, господин Ларин, пока не забыл… Так ты Зайца знаешь?

— Кого? — Абонент явно был обескуражен.

— Ну Зайца! Олежку Зайцева!

— Ч-черт! — сказали на том конце с выражением. — Слушайте, Тимофей, вы меня совершенно с толку сбили. Вы просто Рябцев номер два! Я же сказал — это Зайцев дал мне ваш телефон…

— Значит, с Рябцевым ты уже познакомился, — заметил Тим. Наконец-то до него дошло, кто такой этот Ларин — сокурсник Зайцева, решившийся продолжать расследование. — Ну, как там японская разведка?

— Строит козни, — в голосе Ларина зазвучала легкая настороженность.

— Отлично. Слушай, тут такое дело… В общем, я тут малость того… Но мне кажется, я его просил. А если не просил, то ты ему скажи, что я тебе сказал… Тьфу! Значит, у Олежки есть пакет с документами… ну, по интересующей тебя проблеме. Ты ему скажи, что я тебе сказал… Блин! В общем, теперь они твои. Осознал?

— Спасибо, осознал. Большое спасибо. Скажите, Тимофей, а вы в редакцию не собираетесь зайти в ближайшие дни?

— И ты не ходи, — ответил Тим несколько туманно, но, как ему показалось, всеобъемлюще.

— Почему? — мгновенно спросил Ларин.

Тим снова задумался. Мысли путались, и почему-то хотелось рассмеяться.

— Да не ходи, и все тут.

— Ну хорошо. А не в редакции мы можем встретиться?

— Не-а, — ответил Тим безмятежно.

— Тимофей, мне нужна ваша консультация.

— А я больше не практикую. Все, завязал. Ушел из журналистики совсем и навсегда.

— В неофициальном порядке. Мне очень нужна ваша помощь, Тимофей.

Тим закусил губу. С одной стороны, не помочь парню было некрасиво. С другой — с материалами Тима он будет подкован по «Программе «Зомби» целиком и полностью. А при поддержке Зайцева он в совокупности будет знать даже гораздо больше, чем Тим. Следовательно — какой смысл встречаться? Чтобы послушать, как тебе плачутся в жилетку?