еще совсем детский рот. На нем белая шелковая рубашка в мелкую складочку с распахнутым воротом, брюки тонкой шерсти с зеленым поясом и сандалии. Вид нелепый, но не то чтобы вульгарный, и когда он заговорил, речь его оказалась безукоризненно правильной, речь истинно культурного человека.

– Замок поддался легко, – сказал он, – но я не нашел ничего, кроме вина. Где у вас держат виски?

– Господи, понятия не имею, – отозвалась Барбара.

– Добрый вечер, – сказал Бэзил.

– А, добрый вечер. Где у вас держат виски?

– Это маскарад? – спросил Бэзил.

– Пожалуй, нет, – ответил молодой человек.

– Что вы там нашли?

– Какое-то шампанское. Я не поглядел на этикетку.

– Надж обычно покупает «Cliquot rose», – заметил Бэзил.

– Очень умно делает, – сказала Барбара.

– Пожалуй, подойдет, – кивнул молодой человек. – Хотя большинство предпочитает виски.

Бэзил хотел было что-то добавить, но не нашелся.

– Хромуна поила с детства тетя Ароматной розовой водицей. Лучше средства в мире не найдете, Для здоровья очень пригодится, —

процитировала Барбара. – Бежим, Чарльз. Кажется, мы тут больше ничем не разживемся. Я чую, нам здесь не слишком рады.

Она вприпрыжку сбежала с лестницы, помахала Бэзилу из прихожей и выскочила на улицу, а он так и остался стоять, совершенно огорошенный.

В конце концов, задыхаясь еще больше обычного, он стал взбираться выше. Анджела лежала в постели и читала.

– Ты рано вернулся.

– Там был Питер. Больше никого знакомых, кроме старины Эмброуза. Какой-то олух произносил речь. Ну, я взял и ушел.

– Правильно сделал.

Бэзил стоял перед высоким зеркалом. У себя за спиной он видел Анджелу. Она опять надела очки и взялась за книгу.

– Анджела, я ведь теперь не много пью, правда?

– Меньше, чем прежде.

– А ем?

– Больше.

– Но как ты скажешь, я человек воздержанный, не позволяю себе лишнего?

– В общем, да.

– Значит, просто возраст. Вот черт, а ведь мне еще нет шестидесяти.

– Что тебя тревожит, милый?

– Это теперь всегда при встрече с молодыми людьми. Жуткое чувство, словно меня вот-вот хватит удар. Когда-то я видел, как человека хватил удар, ему было, наверно, столько, сколько мне сейчас… подполковник артиллерии. Пренеприятное зрелище. Последнее время мне кажется, меня может хватить в любую минуту. Наверно, мне надо полечиться.

– Я тоже поеду.

– Правда поедешь? Ты святая женщина, Анджела.

– Что там, что здесь, не все ли мне равно. Говорят, они бессонницу тоже умеют лечить. Слуги будут рады отдохнуть. Последнее время у них ужасно усталый вид.

– А брать с собой Бэбс не стоит. Ее можно отправить в Мэлфрей.

– Согласна.

– Анджела, сегодня вечером я видел жуткого молодчика, с бородкой… Здесь, у нас в доме, это какой-то приятель Бэбс. Она называла его Чарльз.

– Да, это кто-то новый.

– Как его фамилия?

– Я что-то слышала. Похоже на сливное молоко. А, знаю – Обрат.

– Олбрайт! – воскликнул Бэзил. Горло ему еще туже перехватила невидимая петля. – О господи, Олбрайт!

Анджела посмотрела на него с неподдельной тревогой.

– Знаешь, у тебя и правда какой-то странный вид. Пожалуй, нам надо, не откладывая, поехать в какое-нибудь из тех заведений, где голодают.

И тут вместо предсмертного хрипа раздался хохот.

– Это была рубашка Питера, – сказал Бэзил, но Анджела ничего не поняла.

II

Новичку в терапии может вдруг прийти в голову, будто все эти люди, которые готовы платить пятьдесят фунтов в неделю за то, чтобы им не давали еды и спиртного, только о том и мечтают, как бы пострадать, а значит, их можно задешево расселить по камерам, где полно крыс. Однако доходы многочисленных процветающих заведений, которые обслуживают этих подвижников, уходят на поддержание ровненьких газонов и подстриженных кустов, на мебель, какая бывает в частных домах, и на аппаратуру, какая бывает в больницах.

Бэзилу и Анджеле не удалось сразу же получить комнаты в санатории, который порекомендовала Молли Пастмастер. Там уже существовала очередь – длинный список людей, страдающих самыми разнообразными немощами. В конце концов Анджела откровенно переплатила и таким образом обошла страдальцев-соперников. Мужчине, которому из-за его тучности грозил перелом лодыжек, и женщине, которую доводили до бешенства галлюцинации, сообщили, что их заказ сделан не по всей форме, и теплым днем Бэзил и Анджела прикатили в санаторий и завладели комнатами, которые предназначались тем двоим.

В этом сверхблагоустроенном доме имелся живущий тут же врач. Он беседовал с каждым вновь прибывающим пациентом и курс лечения назначал якобы применительно к состоянию каждого.

Первой он принял Анджелу. Бэзил, вялый и безразличный, сидел в приемной, опершись руками о трость, и тупо смотрел перед собой. Когда наконец пришла его очередь беседовать с доктором, он высказал свои жалобы.

– Попросту говоря, вы жалуетесь, что теряете дар речи, вас мучит удушье, головокружения, бросает в жар, а потом в дрожь? – подытожил сей ученый муж.

– У меня такое чувство, что я вот-вот взорвусь.

– Именно. И эти симптомы появляются только при встрече с молодыми людьми?

– Особенно с волосатыми молодыми людьми.

– Так-так.

– Со щенками.

– И со щенками тоже? Вот это оч-чень важно. А как на вас действуют котята?

– Да нет, щенками я называю этих молодых людей.

– Так-так. А щенят вы любите, мистер Сил?

– В меру.

– Так-так. – Ученый муж углубился в записи, лежащие на столе. – Вы всегда понимали, что отдаете предпочтение своему полу?

– Я и сейчас это понимаю.

– Вам без двух месяцев пятьдесят девять лет. Возраст нередко критический, переломный, в мужчине пробуждаются и овладевают им наклонности, которые он прежде подавлял или о которых даже не подозревал. Я бы вам настоятельно посоветовал обратиться к психоаналитику. Мы здесь этим не занимаемся.

– Мне нужно только излечиться от ощущения, будто я вот-вот взорвусь.

– Наш режим, несомненно, ослабит эти симптомы. Здесь не так уж много молодых людей, вас некому будет беспокоить. Наши пациенты по преимуществу пожилые дамы. У нас тут есть инструктор по лечебной гимнастике, молодой человек чрезвычайно мужественной наружности. Стрижка у него короткая, но вам лучше держаться подальше от гимнастического зала… А, я вижу, в карточке написано, что вы были ранены на войне. Я исключу из вашей программы все физические упражнения, и вместо этого вами усиленно займется одна из наших женщин-инструкторов. Вот на этом листке ваша диета. Как видите, первые двое суток вы должны будете ограничиться соком репы. После этого сядете на морковь. Через две недели, если все пойдет хорошо, мы переведем вас на сырые яйца и ячмень. Если пожелаете о чем-нибудь со мной посоветоваться, не стесняйтесь, заходите.

Мужчины и женщины жили в разных концах дома. Бэзил застал Анджелу в гостиной. Они сравнили свои диеты.

– Странно, при бессоннице и апоплексии совершенно одинаковое