— Ты испугался сам себя?

— Да. Иногда я сам себя боюсь. Я же чокнутый, ты сама так сказала.

— Ил!

— Я абсолютно ненормальный. И схожу с ума еще больше, когда смотрю на тебя…

С утра, проводив ее в школу, ни словом о своем отъезде не обмолвился. Оставил записку: съезжу по делам, вечером вернусь, не волнуйся. Что за дела, будет время придумать.

А в дороге случилось непредвиденное: примерно в десяти парсо от города нанятый в Марони кер подвернул лапу. Лучше бы он сразу вернулся. Так нет же, уперся в своем желании разобраться поскорее с проблемой, получить от Хранителя долгожданное освобождение и от глупых поручений, и от тревожных снов. Добрался кое-как до деревеньки с ласковым названием Солнышки, оставил на одном из дворов пострадавшую ящерку и стал дожидаться попутчиков.

Юули

Доктор Богзар Гиалло покосился на гостя и уже в который раз незаметно отер о полы халата вспотевшие ладони.

Еще никогда ему не приходилось беседовать с Хранителем лично. Он, конечно, встречался с Кадмом в университете, тот какое-то время проявлял интерес к проекту «Исток», но вот уже лет двадцать как работа застопорилась, и дракон охладел к обитателям колонии. А сегодня пришел, словно старый знакомый, попивает келс и ведет неспешную беседу. Причем интересуется вовсе не научными разработками, а его, Богзара, семьей. Странно, хоть и лестно.

— В самом деле жаль, что не удалось застать вашего внука. Он действительно так похож на своего отца?

Кард поморщился. Отца? Мальчик и слова такого не знает.

— Похож, — неохотно признал он. — Но надеюсь, только внешне.

— Надеетесь? — удивился дракон. — Я думал, целью проекта было приобретение ребенком магических способностей Пилаг. Насколько я понял, все это и заварилось лишь потому, что ваши старейшины побоялись оставить колонию без магистра. А на господина Эн-Ферро, — при упоминании этого имени доктор Гиалло снова поморщился, — рассчитывать не приходится.

— На мальчика тоже, — вздохнул Богзар. — Может, поэтому нашу семью наконец-то оставили в покое.

— Неудача? — посочувствовал Хранитель.

— Да нет, — пожал плечами доктор. — Вероятно, какие-то способности у моего внука имеются. Но чтобы развить их, нужен учитель.

В тоне Гиалло не слышалось сожаления, он просто констатировал давно осознанный факт.

— А что Эн-Ферро?

И вновь на лице карда промелькнула неприязненная гримаса.

— Вас интересует, не выказывал ли он желания обучать ребенка? Нет. Как и желания вообще его видеть. Ну да ладно. Внуком я своим доволен. А что до того, что магом ему не стать, — жаль, безусловно. Но учить его по всему Сопределью некому. На Эн-Ферро мы, сами понимаете, уже не надеемся. Разве только… Проход на Свайлу. Врата. Может быть, все же есть способ их открыть?

— Нет. — Дракон встал, намереваясь проститься.

Все что хотел он уже узнал. И стоило только время тратить, чтобы убедиться лишний раз, что Лайсарин Эн-Ферро, единственный оставшийся в Сопределье носитель силы Пилаг, безучастен к судьбе своего лабораторно-пробирочного наследника и использовать мальчишку в их с Дивером планах не удастся?

Но, уже направляясь к выходу, Кадм столкнулся с вопросительным взглядом Богзара Гиалло. Кард не удовлетворился коротким «нет».

— Понимаете ли, доктор, после смерти Хранителя Свайла, как и другие его миры, потеряна. В нашей истории уже происходило подобное, и я говорил не раз и повторю снова: даже Совет Великого Круга бессилен перед случившимся. Кир был еще молод и, видимо, по этой причине не обзавелся наследником, а его смерть…

— Наследником? — оживился кард. — Я понимаю, вы имели в виду другое, но скажите, ребенок Хранителя Кира мог бы открыть портал?

Спросил и сам удивился: зачем?

— Ребенок? — Кадм опустился обратно на диван. Возможно, уходить еще не время. Этот доктор не так прост, как кажется, и знает, видимо, больше, чем говорит.

Богзар Гиалло мысленно обругал себя. И кто за язык тянул? Ведь он честно, почти три десятка лет сберегал эту тайну. А дракон уже уцепился за вырвавшееся слово и вряд ли поверит, что вырвалось это слово случайно. Теперь, хочешь не хочешь, придется рассказывать все от начала и до конца.

Хотя до конца и не обязательно.

— У Кира был ребенок?

Гость заметил его неуверенность, и кард даже не успел обдумать, что теперь говорить. А отмалчиваться было бы еще подозрительнее.

— Мог быть.

Вдруг и этого хватит?

— Рассказывайте, господин доктор, рассказывайте. Вы же сами начали этот разговор.

Хранитель впился в него по-кошачьему желтыми глазами, и Гиалло почувствовал, как холодные щупальца пока еще аккуратно и ненавязчиво касаются его рассудка. Ощущение было не столько болезненным, сколько неприятным. Пока. Уникальная природа защищала кардов от ментальных сканеров магов Сопределья, но драконы — это вам не мирские колдуны, они намного сильнее. Смогут и карду в мозги влезть. И плевать им, что после такого вмешательства некий хвостатый ученый неделю промучится головной болью.

— Не молчите, господин Гиалло.

Щупальце-сканер пробралось дальше, и Богзар решил, что лучше уж он расскажет сам, чем станет и дальше терпеть унизительную процедуру. Хранитель Кир никогда не позволил бы себе обращаться подобным образом со своим народом. Хранитель Кир…

— У него мог быть ребенок. Должен был быть. Но мальчик родился мертвым.

— Мальчик? — выделил дракон.

Кард, не чувствуя избавления от назойливого зонда, кивнул.

— Я не слышал о том, чтобы у Кира были какие-либо отношения с драконицами.

«С драконицами» он тоже выделил. Значит, знал.

— Жена Хранителя не была драконицей.

— Очень интересно, — протянул Кадм.

Неудивительно, не невозможно — просто интересно. Знал наверняка.

— Рассказывайте, господин Гиалло. Не прерывайтесь.

Голову словно в тиски зажало.

— Я не знаю, кем она была…

Дракон укоризненно покачал головой.

— Возможно…

В затылок ударила молния.

— Возможно, человек Изначальной крови. Мне не с чем было сравнивать, но это было бы единственным объяснением.

Кадм кивнул одобрительно: верные выводы делаете, господин доктор.

— Беременность протекала с осложнениями. Я делал, что мог, но моих познаний было недостаточно. К тому же Кир обратился ко мне только на двадцать четвертой неделе…

— Каков был полный период вынашивания? — сухим тоном специалиста поинтересовался посетитель.

— Около пятидесяти двух недель.