21 декабря 1921 г. в этом лагере представители РУД констатировали: «Обращение с заключенными со стороны администрации лагеря жестокое. Аресты на каждом шагу. Условия ареста невозможные. Ежедневно арестованных выгоняют на улицу и вместо прогулок, гоняют бегом, приказывая падать в грязь… Если пленный отказывается падать или, упав не может подняться обессиленный его избивают ударами прикладов или заставляют в наказание носить на спине интернированных петлюровцев» (Красноармейцы… С. 695).

Побои и издевательства были непременным атрибутом быта всех польских лагерей. Прошедший все круги польского плена ранее упомянутый культработник РККА Я.Подольский (Вальден) писал: «Пресловутая инсценировка к бегству и оскорбление начальства стоили жизни не одной сотне наших военнопленных. Длинные прутья всегда лежали наготове… при мне засекли двух солдат – парней, пойманных в соседней деревне. Они собирались бежать… Подозрительных зачастую переводили в особый барак—штрафной барак штрафного лагеря – оттуда уже не выходил почти никто» (Новый мир. № 5, 1931. С. 88).

В июне 1920 г. пунктом 20 инструкции Минвоендел Польши наказание пленных поркой в польских лагерях было «строго запрещено » (Красноармейцы… с.225). Однако вернувшийся из польского плена А.Мацкевич рассказывал, что осенью 1920 г. в белостокском лагере «многие погибали от побоев. Одного красноармейца (фамилии не помню) капрал по бараку так сильно избил палкой, что тот не в состоянии был подняться и встать на ноги. Второй, некто Жилинцкий, получил 120 прутьев…» (Красноармейцы, с.175).

18 июня 1921 г. красноармейцы из 133 рабочей команды из Демблина. писали в РУД, что за жалобы на действия охраны «дадут от 15 до 25 розг. За побег или даже подозрение к побегу бьют розгами от 25 до 35» (Красноармейцы… С. 598)

Однако вернемся в 1919 г. Начальник Санитарного департамента Министерства военных дел Польши генерал-подпоручик Здзислав Гордынский в своей докладной записке военному министру приводит письмо подполковника К. Хабихта от 24 ноября 1919 г. о ситуации в лагере пленных в Белостоке, в котором говорится: «Я посетил лагерь пленных в Белостоке и сейчас, под первым впечатлением, осмелился обратиться к господину генералу, как главному врачу польских войск, с описанием той страшной картины, которая предстает перед каждым прибывающим в лагерь…

Вновь то же преступное пренебрежение своими обязанностями всех действующих в лагере органов навлекло позор на наше имя, на польскую армию так же, как это имело место в Брест-Литовске… В лагере на каждом шагу грязь, неопрятность, которые невозможно описать… Перед дверями бараков кучи человеческих испражнений, которые растаптываются и разносятся по всему лагерю тысячами ног. Больные до такой степени ослаблены, что не могут дойти до отхожих мест, с другой стороны отхожие места в таком состоянии, что к сидениям невозможно подойти, потому что пол в несколько слоев покрыт человеческим калом.

Сами бараки переполнены, среди «здоровых» полно больных. По моему мнению, среди тех 1.400 пленных здоровых просто нет. Прикрытые тряпьем, они жмутся друг к другу, согреваясь взаимно… В бараке, который должны были как раз освободить, лежали среди других больных двое особенно тяжело больных в собственным кале, сочащемся через ветхие портки, у них уже не было сил, чтобы подняться, чтобы перелечь на сухое место на нарах.

…Отсутствие одеял приводит к тому, что больные лежат, укрывшись бумажными сенниками» (Красноармейцы… С. 106—107).

Генерал Э. Гордынский признал, что: «причина зла, и, причем существенная… – это неповоротливость и безразличие, пренебрежение и невыполнение своих обязанностей…» (Красноармейцы… С. 108). К сожалению, такое отношение администрации польских лагерях к военнопленным было повсеместным и на протяжении трех лет менялось незначительно. Ситуация, которую подполковник К. Хабихт увидел в ноября 1919 г. в лагере Белостока, достаточно часто описывается в документах более позднего периода. Свидетельств этого в сборнике «Красноармейцы в польском плену…» немало.

К. Хабихт в своем письме упомянул Брест-Литовск. Как уже отмечалось, в октябре 1919 г., уполномоченные Международного комитета Красного Креста (МККК) посетили лагеря военнопленных, расположенные в Брест-Литовске. Вот некоторые впечатления уполномоченных МККК: «Унылый вид этого лагеря (Буг-Шуппе), состоящего из развалившихся большей часть бараков, оставляет жалкое впечатление. От караульных помещений, также как и от бывших конюшен, в которых размещены военнопленные, исходит тошнотворный запах. Пленные…ночью, укрываясь от первых холодов, тесными рядами укладываются тесными группами по 300 человек…на досках, без матрасов и одеял.

Много юношей моложе 20 лет, поражающих своей бледностью, крайней худобой и блеском глаз, они гораздо труднее переносят голод, чем их старшие товарищи» (Красноармейцы… С. 88).

Необходимо отметить, что начальник Санитарного департамента З.Гордынский 06 августа 1919 г. лично посетил лагеря в Брест-Литовске. Об этом он писал так: «Пленные числом около 8 тысяч размещены в трех местах… Пленные частично лежат голых нарах, частично на деревянном или цементном полу, не имея ни клочка соломы или матраса для подстилки…Оборванные, прикрытые рваными остатками одежды, грязные, завшивленные пленные являют собой картину несчастья и отчаяния. Многие без обуви и белья… Питание пленных очень скромное…голод их постоянный спутник… Случаи голодной смерти не являются чем-то чрезвычайным…» (Красноармейцы… С. 115—116). Но ситуация после визита З.Гордынского не изменилась. Как потом выяснилось, она и не могла измениться.

Об этом свидетельствует отказ Санитарного департамента Минвоендела 13 сентября 1919 г. выделить дополнительно 4 врачей для госпиталя в Брест-Литовске (Красноармейцы… с.77). По всей вероятности, что-то или, вернее, кто-то помешал начальнику департамента генералу З.Гордыньско му принять решение об оказании помощи Брест-Литов ску . Об этом свидетельствует его доклад военному министру от 9 декабря 1919 г., в котором он вновь достаточно жестко поднял вопрос о Брест-Литовске и других лагерях пленных и призвал министра: «напрячь все силы и сконцентрировать энергию в целях быстрого и радикального изменения этого плачевного состояния, которое может грозить катастрофой» (Красноармейцы… С. 114).

Но действенной реакции со стороны военного руководства Польши не последовало. В результате в Брест-Литовске осенью 1919 г. сложилась катастрофическая ситуация, когда: «две сильнейшие эпидемии опустошили этот лагерь в августе и сентябре (1919 г.) – дизентерия и сыпной тиф… Рекорд смертности был поставлен в начале августа, когда в один день от дизентерии скончалось 180 (сто восемьдесят) человек» (Красноармейцы… С. 91).

Доклад уполномоченных Международного комитета Красного Креста, инспектировавших в то время Брест-Литовск, фактически является обвинительным актом верховным польским властям в преступном попустительстве, а точнее способствовании гибели пленных красноармейцев.

По итогам проверки лагерей в Брест-Литовске разразился скандал. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, польские власти особых выводов из него не сделали, в том числе и в Брест-Литовске. Через год, после скандальных событий, в июле 1920 г. капитан Игнацы Узданский, начальник госпиталя для пленных № 2 в Брест-Литовске информирует начальство о том, что: «положение эпидемического госпиталя № 2 противоречит всем принципам не только гигиены и медицины, но и просто человечности» (Красноармейцы… С. 240). К. Узданский чтил клятву Гиппократа и он не мог согласиться, чтобы военнопленные, пациенты его госпиталя были оставлены без всякой помощи. Но…