Таким образом, Адмиралтейство понимало так же хорошо, как и Наполеон, что британский флот в своей диспозиции должен иметь целью прежде всего воспрепятствование соединению эскадр противника, и что главным театром операций будут Бискайская бухта и подходы к Каналу. Поэтому Адмиралтейство удовольствовалось увеличением сил здесь и содержанием перед Кадисом только одного отряда под начальством Колингвуда, так как сосредоточение в этом порту большего числа кораблей заставило бы британцев ослабить Бискайские эскадры. В то время, когда Вильнев отплыл, в Англии была снаряжена в Средиземное море экспедиция из пяти тысяч солдат, назначение которой, однако, сохранялось в глубоком секрете. Это подкрепление обеспечило морские базы – Гибралтар и Мальту, а в остальных отношениях «охрана» Средиземного моря была предоставлена фрегатам, при поддержке только двух или трех линейных кораблей. И в этом также образ действий Адмиралтейства согласовался с соображениями Наполеона. «Средиземное море, – писал он 7 июня своему морскому министру, – теперь не имеет никакого значения. Я скорее хотел бы видеть там два корабля Вильнева, чем сорок»; и он прибавил при этом полный глубокого значения совет, который пояснялся действиями британцев: «Мне кажется, что ваша цель не достаточно исключительна для большой операции. Вы должны исправить эту ошибку, потому что в том и состоит искусство достигать больших успехов и совершать большие операции».

Секретная экспедиция была встречена Нельсоном, как раз когда он отплыл в Вест-Индию. Во время трудной лавировки, стараясь выйти из Средиземного моря, он так же тщательно, как и Наполеон, изучал поле, на котором должен был действовать; но в то время как один строил планы со свободой и уверенностью наступающего, другой, хотя и в ограниченной сфере, испытывал затруднения обороняющегося, не знающего, куда будет нанесен удар. Один яркий луч, однако, всегда сопутствовал Нельсону, указывая ему, что всегда следует быть там, куда ушел французский флот.

Западный ветер, который задерживал его, скоро привел к нему, 19 апреля, судно[136]из Гибралтара с известием, что через два часа после того, как Вильнев прошел Гибралтар, английский фрегат направился к берегам Великобритании, и что французы и испанцы отплыли вместе из Кадиса. Из этого обстоятельства он совершенно верно заключил, что назначением последних были Британские острова, но он не разгадал глубоко задуманного плана сосредоточения сил противника в Вест-Индии. Поэтому он послал вперед своей эскадры в Лиссабон фрегат «Амазон», для разведок и с тем чтоб он присоединился к нему потом у мыса Сент-Винсент. С этим фрегатом он извещал письмами Адмиралтейство, так же как и адмиралов, командовавших эскадрами под Брестом и у Ирландии, что должен занять позицию в пятидесяти лигах к западу от островов Силли. Всякому, кто ознакомится с этой позицией по карте, будет ясно, что при господствовавших западных ветрах оттуда одинаково легко достичь Бреста или Ирландии. Коротко говоря, это была превосходная стратегическая позиция, известная властям Великобритании.

Остановившись только на четыре часа в Гибралтаре 6 мая, Нельсон 9-го был уже у мыса Сент-Винсент и там получил известие, что союзные эскадры, в количестве восемнадцати линейных кораблей ушли в Вест-Индию. Он сильно встревожился, потому что вполне понимал значение тех островов. Он служил там, отлично знал их и женился там. Менее года назад он писал: «Если наши острова падут, то Англия так закричит о мире, что мы будем сильно унижены». Однако при всей своей тревоге он «сохранил голову». Караван с войсками был поблизости, и Нельсон должен был позаботиться о его охране. 11 мая этот караван прибыл, когда эскадра Нельсона была на ходу. К двум линейным кораблям, конвоировавшим этот караван, он прибавил еще третий, «Ройял Соверин», плохой ход которого задерживал его. Этому обстоятельству был обязан тот факт, что упомянутый корабль, впоследствии вновь обшитый медью, нес флаг Колингвуда далеко впереди обеих британских колонн в битве под Трафальгаром. Через три часа после встречи с караваном, в семь часов вечера 11 мая, Нельсон был на пути в Вест-Индию, в погоне с десятью своими кораблями за восемнадцатью кораблями противника, опередившего его на тридцать один день.

4 июня британский флот, выиграв восемь дней сравнительно с союзниками, стал на якорь в Барбадосе, где нашел Кокрена с двумя линейными кораблями. В тот же самый день Магон со своими двумя присоединился к Вильнёву. В течение трех недель, которые были проведены на Мартинике, последний не сделал ничего, кроме захвата Алмазной Скалы – маленького островка, отрезанного от главного острова, которым владели британцы и с которого они тревожили рейсы прибрежных судов. Фрегат, опередивший Могона, доставил Вильнёву настоятельные приказания стараться сделать завоевания в британских владениях в течение тридцати пяти дней ожидания Гантома. Вследствие этого, когда Магон соединился с Вильневом, эскадра последнего была уже на ходу, держа к северу. Для того чтобы обойти острова, прежде чем сделать галс к югу и на ветер для достижения Барбадоса, который Вильнев избрал первым предметом атаки.

Таким образом, 4 июня враждебные флоты были лишь в ста милях друг от друга – расстояние, отделяющее Барбадос от Мартиники. По чрезвычайно странному стечению обстоятельств в тот самый момент, когда Вильнев направился к северу для возвращения на Барбадос, ложные известия, слишком правдоподобные для того, чтобы ими можно было пренебречь, заставили Нельсона идти к югу. От командующего британскими силами на Сент-Люсии было получено известие, что союзников видели оттуда 29 мая направлявшимися на юг. Нельсон стал на якорь в Барбадосе в пять часов вечера 4 июня, посадил в течение ночи двухтысячный отряд солдат и в десять часов утра на следующий день вышел к югу. 6-го числа он прошел Тобаго, с которого получил донесение, что там все спокойно, и 7-го числа бросил якорь у Тринидада, где, к удивленно всей эскадры, ничего не слышали о неприятеле. Проклиная известия, которые заставили его действовать в разрез со своими собственными соображениями, когда, при попутном ветре, только сто миль отделяли его от предмета его поисков, Нельсон возвратился назад и направился на Мартинику, мучимый опасениями за Ямайку и за все владения британцев, открытых для нападения.

8 июня, когда Нельсон оставил Тринидад, союзные флоты были почти в четырехстах милях от него близ западного берега Антигуа. Здесь они захватили четырнадцать коммерческих судов, которые неблагоразумно вышли из порта, и от них узнали, что Нельсон с четырнадцатью кораблями (вместо десяти) пришел на Барбадос. К этим четырнадцати Вильнев, до которого известия о движении противника доходили вообще плохо, мысленно прибавил еще пять кораблей отряда Кокрена, вообразив таким образом, что у Нельсона теперь девятнадцать кораблей против его восемнадцати. Предположив, что противник имеет над ним такой перевес – не только качественный, что он допускал, но и численный – он решил, ввиду столь неожиданного события, как приход на театр операций величайшего британского адмирала, возвратиться сейчас же в Европу. В этом он, без сомнения, сошелся с желаниями Наполеона. «Я думаю, – сказал последний, прежде чем узнал о решении своего адмирала, – что прибытие Нельсона может заставить Вильнева возвратиться в Европу». Все еще видя вещи в том свете, в каком желал, и рассуждая, конечно, не так, как рассуждал бы моряк, он сказал: «Когда Нельсон узнает, что Вильнев оставил Наветренные острова, то пойдет на Ямайку», т. е. спустится на тысячу миль под ветер. «Будучи далек от непогрешимости папы, – писал в то же самое время Нельсон, – я считаю свои соображения очень несовершенными, и поэтому знаю, что могу ошибиться, предположив, что неприятельская эскадра ушла в Европу, но я не могу заставить себя думать иначе». Затем, изложив свои основания, он как будто проникает в мысли Наполеона и читает их. «Неприятель не поверит, чтобы я покинул Вест-Индию в течение ближайшего месяца».