В отличие от Мартина, у которого поведение учителя вызвало недоумение и даже возмущение, сам Вард был благодарен судьбе за эту отсрочку. Наверное, он, как никто другой, мог понять резоны Атан-кея, ведь это именно ему предстояло круто изменить свою жизнь. Да, в начале своей новой жизни Вард сильно мучился из-за потери памяти, остро ощущал свою ущербность и искал способ всё изменить, а теперь он этих перемен откровенно побаивался.

Когда в разговоре с Джаретом Вард разглагольствовал о превосходстве воли над предопределённостью прошлого, то вовсе не пытался пустить пыль в глаза своему собеседнику, он действительно создал себя заново, опираясь лишь на внутреннее чутьё. Рождение этого нового человека проходило, как и положено, в муках, зато без навязчивого вмешательства установок детства и юности, когда личность формируется под воздействием ближайшего окружения без критической оценки со стороны самой личности. На этот раз всё было иначе, зрелый ум жёстко отсекал все сомнительные догмы и выбирал лишь то, с чем был безусловно согласен. Вард словно писал автопортрет, и тот человек, который появился на его холсте, был ему дорог.

Как повлияет возвращение памяти на сотворённую его волей личность, заранее предсказать было невозможно, и если б ни нужда, он бы, наверное, отказался от сего непредсказуемого эксперимента. На одной чаше весов лежал результат двенадцати лет внутренней работы над собой, можно сказать, его идентичность, а на другой – всего лишь безопасность незнакомки, о которой Вард практически ничего не знал и о существовании которой почти забыл, когда оказался во власти приворотного морока. Так отчего же вторая чаша камнем рухнула вниз, перевесив любые рациональные доводы рассудка? Это выглядело полным абсурдом, но только не для Варда. Какие бы новые жизненные цели ни подкидывала ему судьба, но коренным, как бы исходным смыслом самого его существования оставалась эта женщина, которая словно ангел появлялась в его жизни в самые критические моменты.

Это её воскрешающий поцелуй вырвал бессмертного из глубокой комы, и прикосновение её губ Вард ещё долго ощущал после пробуждения. Это она своими ангельскими крыльями разрушила наведённое хитрой ведьмой заклятие, не позволив своему подопечному сгинуть в любовно оборудованной для него пропасти. Эта женщина была тем единственным воспоминанием, которое с барского плеча оставила Варду злодейка судьба, отняв даже память о нём самом. Разве мог он колебаться, когда пришлось выбирать между своей жизнью и жизнью своего ангела-хранителя? Да у Варда даже мысли не возникло о том, чтобы отступить. И всё-таки, когда наступил роковой момент, ему сделалось не по себе, ведь он не знал, кем очнётся, когда память вернётся к своему хозяину.

Присутствие в доме мужчины Вард учуял, как только открыл калитку палисадника. Его, конечно, удивило, что Атан-кей явился один, без своего ученика, но особо не насторожило. Мало ли, какие резоны могли иметься у Творца для того, чтобы избавить Мартина от встречи с непредсказуемой личностью, в которую мог превратиться его отец. Наверное, будь у Варда выбор, он бы и сам предпочёл пройти через эту процедуру без свидетелей. Поднимаясь по лестнице в кухню, он на всякий случай передвинул кобуру поближе к правой руке, хотя и понимал, что против Творца пуля бессильна, просто сработала привычка быть наготове в любой ситуации.

Открывшаяся его взору мирная картинка заставила бессмертного покраснеть от стыда за свою недоверчивость. Гость сидел за столом и, прихлёбывая чай из любимой кружки хозяина, с любопытством разглядывал обстановку, излучая при этом добродушие на всех доступных эмпату диапазонах восприятия. Выглядел он действительно немного моложе самого Варда, как и описывал своего учителя Мартин, однако его внешность бессмертного ничуть не обманула, он сразу почувствовал, что имеет дело с очень старой, можно даже сказать, древней личностью.

– Приветствую, Атан-кей,– Вард вежливо поклонился,– добро пожаловать в мой дом.

Гость заметно смутился, видимо, до него дошло, что вламываться в чужое жилище неэтично, даже если ты Творец и явился на призыв о помощи.

– Значит, ты меня ждал,– с напускным удивлением прокомментировал гость.

– Я верил, что в конце концов ты согласишься помочь мне вернуть мои воспоминания,– Вард не стал обращать внимание на его безыскусную игру, в конце концов, у волшебников свои причуды,– хотя Мартин и говорил, что ты колеблешься.

– Память о прошлом – не обязательно благо,– назидательно провозгласил волшебник,– кому-то она может принести боль и страдания.

– Соглашусь,– Вард покладисто кивнул,– но ты же знаешь, что для меня это не блажь. Я должен вспомнить одну женщину, это поможет мне её отыскать.

– Хорошо, не будем терять времени,– Творец поднялся из-за стола и величественным жестом указал клиенту на свой стул. – Садись и расслабься, дай мне тебя обследовать.

Вард доверчиво примостил свой зад на стуле и спокойно позволил заботливому доктору подойти к себе со спины. Эх, знал бы он, кому доверил свою жизнь, уже был бы за милю от своего дома и не сбавлял бы хода до тех пор, пока хватало сил. А ведь Ксантипа даже с своих самых сладких фантазиях не мог представить, что ему так легко удастся справиться с бессмертным, он предвкушал долгий тяжёлый разговор, ожесточённую торговлю и на крайний случай – вооружённый захват пленника.

На тот самый случай в соседней комнате прятался Джарет, который, чтобы не выдать своего присутствия, заблокировал эманации своего астрального тела в ноль. Магистру тоже пришлось потрудиться, изолировав сознание своего носителя, чтобы не вызывать у бессмертного ненужных подозрений на предмет присутствия в доме лишних людей. В целом, подготовка к этому визиту была проведена нехилая, и единственным бонусом оказалась та лёгкость, с которой Джарету на этот раз удалось обнаружить нужный дом в Каламуте. Откуда ему было знать, что это была вовсе не слепая удача, а вполне закономерное следствие бегства Нарьяны из жилища Варда. Больше некому стало отводить глаза опасным посетителям, и дом остался без магической защиты.

Сделав несколько театральных пассов руками и убедившись, что жертва действительно ничего не подозревает, Ксантипа положил правую ладонь на затылок Варда и одним мощным энергетическим ударом пробил заблокированный канал к хранилищу его памяти. Для пациента подобной живодёрской операции это было сродни удару молнии. Вард почувствовал резкую боль, а потом в его голову хлынул поток информации, который тут же и утянул сознание бедняги в пучину беспамятства.

– Ну как, сработало? – услышав грохот падающего тела, Джарет вынырнул из двери в спальню и склонился над бесчувственным пациентом.

– Наручники,– грубо прервал его созерцание Ксантипа,– он долго не проваляется в отключке.

Джарет не стал спорить, он сковал руки Варда за спиной и забрал у того всё имевшееся в наличие оружие. Взвалив тело пленника на плечо, он повернулся к Ксантипе.

– А Вы здорово рисковали,– бессмертный одобрительно улыбнулся. – Как же так случилось, что он Вам сразу доверился?

– Сам не понимаю,– буркнул Ксантипа,– но дарёному коню в зубы не смотрят. Идём отсюда,– он ухватил своего телохранителя за плечо, и все три фигуры растворились в воздухе.