Но этого не произошло. Он не отвел глаз, и она ощутила в них жар. С той ночи на дороге они не разговаривали наедине, но уже через два дня Тамосу предстоял поход на юг, и слишком многое оставалось невысказанным. И он и она это знали.

На стуле дремала Уонда. После неожиданного визита Рожера она отказалась ложиться раньше Лиши. Травница встряхнулась, отгоняя сон, вскочила и направилась к двери.

По дороге она быстро достала из верхнего ящика стола зеркальце и проверила лицо и прическу. Напрасный труд, но плевать. Лиша оправила платье и приподняла лиф.

Но это был не Тамос. Вместо него неторопливо вошла Розаль с лакированной шкатулкой из златодрева.

– Тебя кто-нибудь видел? – спросила Лиша, стараясь скрыть разочарование. – Герцог…

Розаль мотнула головой и хихикнула:

– Перед тем как опустошить его милость, я довела его до кипения. Еще дрочила, а он уже отключился.

Лиша поставила шкатулку на стол и откинула крышку. Внутри оказалось стерильно чисто, шкатулку наполнял колотый лед. Сверху лежали три крошечных хрустальных флакона с густой непрозрачной жидкостью.

Она опустила крышку.

– Насколько свежая?

– Не больше получаса, – ответила Розаль. – Я прошла через туннель.

Лиша задалась вопросом, помечен ли герцогский туннель так же, как остальные стены.

– Все чисто? Другие жидкости не попали?

– Ты спрашиваешь, не сплюнула ли я это во флаконы? – улыбнулась Розаль. – Госпожа Джесса мне голову оторвет за такое. Я даже не пользуюсь маслом. Наяриваю всухую.

Лиша содрогнулась, представив, как тучный Райнбек извивается и урчит от стараний Розаль.

– Тебе, похоже, нравится твоя работа.

Розаль пожала плечами:

– Больше, чем в папашиной красильной лавке, которая того и гляди взорвется от малейшей искры. Не так уж плохо поупражняться на королевичах в супружеском мастерстве. Госпожа Джесса научила нас вести в танце, опустошая не только стручки, но и кошельки.

– Значит, ты там по доброй воле? – спросила Лиша.

– Ну да, – кивнула Розаль. – Но когда уйду, скучать не буду. Жду не дождусь, когда заживу по-настоящему.

Девушка удалилась, оставив после себя слабый аромат роз. Лиша немедленно принялась настраивать и чистить оптическую камеру. Она капнула на стекло герцогским семенем и стала подкручивать линзу, пока клетки не сделались четкими. Активных, как и описывала Джесса, Лиша увидела мало. Она надела меченые очки, и дело оказалось еще хуже. В здоровых клетках ярко светилась бы жизнь. У Райнбека они были серые, как пасмурное небо.

Надежды матери-герцогини на хирургию пошли прахом. Лиша смогла бы помочь, если бы семени что-то мешало на выходе. Но коли клетки мертвы…

Гаред расхаживал взад и вперед, сжимая и разжимая кулачищи. Молодой оруженосец в ужасе смотрел на его мощные плечи, грозившие разорвать нарядную куртку по швам.

– Ночь, Гар, присядь и раскури трубку. – Рожер уже мусолил свою, удобно закинув ноги на чайный столик.

Гаред помотал головой:

– Не хочу, чтобы от меня несло дымом.

Его волосы были намаслены и на затылке повязаны бархатным бантом. Борода – коротко подстрижена, а шерстяной плащ – украшен его новым гербом – двуглавым топором и мачете, перекрещенными на фоне златодрева. Гаред рассматривал эмблему не один час, когда портной представил ему лоскут на одобрение. В итоге мастеру пришлось силой вырвать герб из рук, чтобы пришить его на место.

– Тогда выпей, – предложил Рожер, наполняя два кубка, пока великан продолжал вышагивать.

– Ага, мне мало сморозить какую-нибудь глупость – надо, чтобы еще язык заплетался.

– Да полно тебе, – сказал Рожер. – Ты вовсе не глуп. Подумаешь, не воспитывался в богатом особняке!

– Тогда почему в каждом слове, какое я слышу, мне мерещится насмешка?

– Возможно, так оно и есть, – отозвался Рожер, допивая бренди. – Королевские особы постоянно подначивают друг дружку, даже когда улыбаются и говорят о погоде.

– Не хочу такую жену.

– Ну так и не бери. Сегодня все решаешь ты, хотя тебе и кажется иначе. Ты не обязан ни на ком жениться, если не захочешь.

– А если мне никто и не понравится? Герцог сказал, что я должен вернуться в Лощину с девушкой. Вдруг матери-герцогине все это надоест и она выберет сама?

Рожер отрывисто хохотнул:

– Ты стоишь нос к носу с двадцатифутовыми скальными демонами, но боишься женщины, которая тебе по пояс и втрое старше?

Гаред хмыкнул:

– В таком разрезе я об этом не думал, но… да. Пожалуй, так и есть. Она похожа на каргу Бруну, только страшнее.

– У тебя просто страх сцены. – Рожер выпил бренди, налитый для Гареда. – Все будет в порядке, когда представление начнется.

Гаред вновь зашагал, но потом остановился:

– Как по-твоему, здесь будет Розаль? – Он втянул воздух, словно пытался уловить запах ее духов. – Приятное имя. Опять же розами пахло.

– Осторожно, Гар, – предостерег Рожер. – Я понимаю, что она была ничего, но тебе нельзя жениться на девушке Джессы.

– Почему? – спросил Гаред.

– Потому что герцог с братьями помрут со смеху. – Рожер скорчил гримасу. – И еще: тебе что, охота целовать рот, в котором побывал елдак Райнбека?

Гаред сунул ему под нос мясистый кулак:

– Правда это или нет, а я не желаю слышать о ней такие речи, Рожер! Помалкивай, если зубы дороги!

Рожер негромко присвистнул:

– Да ты и впрямь купился?

– На что купился?

– Джесса нарочно велела ей порисоваться перед тобой. Готов поспорить, это ее лучшая ученица. Все, что девка делала, имело целью привлечь твое внимание.

Гаред пожал плечами:

– И чем она после этого отличается от других? Разве что у нее получилось.

– Я лишь советую быть осторожным, – сказал Рожер. – Девочки Джессы наверняка… искушенные. Они получают от мужчины желаемое и выдают это за его же идею.

– Батя говорил, что так устроены все браки, – возразил Гаред. – У тебя, что ли, иначе?

Рожер сунул в рот трубку, не потрудившись ответить.

Рожер и его квартет стояли в звуковой раковине за Гаредом, который маячил посреди сцены рядом с герцогиней Арейн. Молодой барон был очень похож на жениха перед алтарем.