— А для таких событий есть мои люди. — Геринг хотел ответить в более резкой форме, но, представив реакцию Бормана, сдержался. — Впрочем, минирование территории вокруг штольни не помешает. Так что действуйте, гауптштурмфюрер. Только не забудьте сделать соответствующие отметки на карте и оставить мне копию. — Он «дружески» хлопнул офицера по плечу и прошел внутрь хранилища.

Вместе с рейхсмаршалом за стальными воротами скрылись его личная охрана и профессор Готфрид Реймер, которого Геринг прихватил из Берлина Профессор, сорокалетний высокий мужчина, худой и сутулый, мог своим видом служить наглядным олицетворением нынешнего состояния науки.

Когда Геринг вчера вечером вызывал Реймера к себе, он знал, что делает. Последний являлся ближайшим соратником Ганса Поссе (человека Бормана и Розенберга), связанным с хищениями культурных ценностей по всей Европе. Именно Поссе был его первым конкурентом в столь пикантном деле. Привлекая к себе на службу одного из самых доверенных людей Поссе, он мог рассчитывать, что рынок оккупированных территорий будет отныне полностью под его контролем.

Лифт опустил гостей на два пролета. Створки открылись. Геринг сделал шаг вперед и оказался в стране своих грез.

Глазам рейхсмаршала открылся длинный коридор со стенами и потолком из кристаллической соли, от которого во все стороны расходились небольшие ответвления-комнаты.

— Господа, а здесь очень легко дышать, — поделился Геринг своим наблюдением со спутниками.

— Соль, — пояснил Реймер, ранее уже неоднократно посещавший «музей фюрера». — Рабочие, которые здесь трудились, никогда не жаловались на болезни, связанные с легкими.

— Что вы говорите?! — Геринг по-детски восторженно озирался пр сторонам. — Мне все это напоминает сказочную пещеру. Сейчас вон из той комнаты, — он указал рукой на ближайшую выемку в соляной стене, — появится рудных дел мастер, хозяин заброшенной штольни.

— Нет, господин рейхсмаршал, не появится, — Реймер быстро полистал каталог, который держал в руках. — В той, как вы выразились, комнате хранится коллекция английской живописи XVII–XIX веков. Ромни, Гейнсборо, Рейнолдс. В следующей выемке-комнате — картины французских мастеров: Франсуа Буше, Ватто, Патер, Риго…

Каталог в руках профессора приятно шуршал страницами, а сам он продолжал рассказывать Герингу о спрятанных здесь несметных сокровищах. Помимо картин в «музее» нашли приют старинные книги, гобелены, ковры, скульптуры, медальоны, миниатюры, восточноазиатские произведения искусства из бронзы, изделия из драгоценных камней… Многие предметы имели художественно-историческую ценность. Например, мебельный гарнитур короля Людовика XVI, изделия ручной работы из фарфора, фаянса и керамики, монеты различных эпох и народов, оружие, античные археологические находки…

У Геринга дух захватило от восторга. Он знал, что Ади спрятал в земле довольно приличный капитал, но чтобы в таких размерах?!.. Нет, такого он и представить себе не мог.

«Спасибо господам заговорщикам, — усмехнулся канцлер. — А то бы я так никогда этого и не увидел. И уж тем более никогда бы всем этим не владел».

Реймер тем временем взял патрона под руку и провел его в самый дальний конец коридора, к последней выемке по левому краю:

— А теперь прошу вас, господин рейхсмаршал, обратить внима-ние на сие произведение искусства… — И он торжественно вскинул Руку.

В свете тусклой электрической лампочки Герингу открылось творение, которому даже он, матёрый специалист по живописи, не смог бы дать материальную оценку. На старой обшарпанной тумбе перед ним стояло несколько разрисованных досок, которые, как он понял, нужно собрать в единое целое. На деревянные полотна неведомый художник нанес кистью лики людей. Исторические это персонажи или библейские, не имело значения. Одухотворенность — вот что было главным в изображенных лицах. Души, отданные Богу. Всюду присутствовал пронзительный, буквально завораживающий свет, уходящий куда-то за горизонт. Каждая деталь картин, заметил рейхсмаршал, была выписана с такой тщательно-стыо, что глаз зрителя просто не мог не поразиться остроте взора художника.

— Перед вами Гентский алтарь, господин рейхсмаршал. Братья Губерт и Ян Ван Эйк. Фландрия…

— Можете не продолжать, — Геринг облизнул пересохшие губы, — я не дилетант. Дайте мне ваш список! — Он не глядя сложил каталог пополам и сунул его во внутренний карман кителя: — Вот что, господин профессор, — тихо произнёс «Боров», не сводя глаз с алтаря, — вам придется пожить здесь некоторое время.

Реймер даже не подумал возражать: нечто подобное он и предполагал.

А Геринг меж тем продолжил:

— Я в Берлине ознакомлюсь с вашими записями более детально. Вы же тем временем сделайте пересортировку предметов таким образом, чтобы в случае экстренной эвакуации самые ценные творения, в том числе этот алтарь, находились в непосредственной близости от лифта. Охрану я усилю. Двух сотен человек на первое время будет достаточно?

Реймер пожал плечами: он не знал, сколько людей Гиммлера охраняло штольню до этого. Геринг понял его молчание по-своему.

— К вам, профессор, я тоже приставлю охрану. Располагайте ею по своему усмотрению. И запомните, — канцлер ухватился толстыми пальцами за лацкан видавшего виды пиджака профессора, — с этого момента вы, именно вы, а не Кремер, как было до сих пор, несете полную ответственность за то, что хранится в этой штольне. И подчиняетесь только мне. Лично.

* * *

Старков подстерег Галю в подворотне, специально рассчитав все так, чтобы их никто не смог увидеть. Девушка, заметив своего сотрудника и старшего по званию начальника, смутилась, но нашла силы улыбнуться и спросить:

— Какими судьбами, Глеб Иванович? Ведь вы вроде бы здесь не живете.

— А ты откуда знаешь?

— Иначе встретила бы раньше.

Старков усмехнулся:

— Наблюдательная. Верно. Да вот, Галочка, скрывать не стану. Жду тебя. Нужно с тобой кое о чем поговорить.

— Так давайте по дороге. — Лицо девчушки осветилось улыбкой. — Иначе можем опоздать.

— Если будешь быстро и четко отвечать на мои вопросы, не опоздаем.

Старков внимательно посмотрел на девчонку. Да, действительно красавица. Высокая, стройная, ей даже армейская форма к лицу. А от глубины черных глаз можно просто с ума сойти. Впрочем, многие так и делали.

Улыбка сползла с лица девушки.

— Что это вы, Глеб Иванович, меня так пристально рассматриваете?

— Да вот хочу спросить тебя, Галочка. Но от ответа твоего многое, очень многое зависит.

— Спрашивайте.

— Ты Кима любишь?

Черные брови взлетели вверх:

— Он вас прислал?

— Нет. Никто меня не присылал. И ничего романтического в нашей с тобой встрече нет. Я говорю с тобой серьезно. Если ты его не любишь, дальнейшего разговора у нас не получится.