– Д-да, – кивнул Шойфет. – Но… как к местным мог попасть…

На этот раз он осекся сам, до глубины души потрясенный открывшейся ему истиной.

– Знаешь, какая доза зарина является смертельной для человека? – продолжал бушевать майор. – Нет? Одна десятая миллиграмма на литр в минуту! Это называется – абсолютно смертельная токсодоза! А средняя смертельная – от семи сотых до двадцати тысячных! Ты запомнил это, студент?!

Из-под защитной маски Шойфета доносились сдавленные хрипы.

– Товарищ майор, его там, часом, не стошнит? – обеспокоено произнес Ржевский. – А то ведь…

Кобзев схватил Леву за плечи и с маху прижал к броне.

– Только попробуй, – яростно прошипел он, глядя в белеющее за стеклами лицо. – Снять я тебе не позволю. Так и захлебнешься в собственной блевотине. Не самая приятная смерть, но для тебя подойдет.

Лева на самом деле был близок к этому. Его спасло только то, что, памятуя о своем прошлом боевом опыте, он ограничил свой завтрак стаканом воды и коркой черствого ржаного хлеба.

– Товарищ майор… – повторил Ржевский.

– Выходим! – Кобзев брезгливо отодвинул обмякшего Шойфета вбок, протиснулся к люку и, секунду помедлив, распахнул его.

Снаружи было все такое же, как и несколько минут назад, солнце. Так же лениво колыхалась под порывами ветра трава, и где-то в небесной голубизне кружили черные точки птиц, которым не было дела до творящегося на земле.

А впереди, в окопе, неподвижно застыл танк.

* * *

– Господин! – Помощник воеводы Неаракса, сотник Сейбакс мял лапами рукоять меча так яростно, что Дартениксу ит-Коннераксу казалось – еще немного, и металл начнет плыть под пальцами, как глина. – Господин, дозвольте ударить по проклятым демонам! Войско ждет!..

Он запнулся, и советник с изумлением понял, что солдата душат слезы. Сам он не испытывал ничего. Словно зрелище страшной гибели стольких дружинников и чародеев вышибло из него способность горевать, словно, настигни сейчас смерть каждого мужчину, каждую женщину, каждое дитя от восточного до западного предела – и тогда не сможет он проронить ни слезинки.

Ратвир опустил подзорную трубу. Лицо его было страшно, но глаза оставались сухи.

– Нет, – проронил он, и слово веско упало наземь, со стуком, как булыжник.

Сотник всхлипнул испуганно-недоуменно.

– Но… – попытался возразить он.

– Нет, – повторил молодой страж, оборачиваясь к своим спутникам. – Мы могли бы сокрушить этих демонов… но я поступлю иначе.

В глазах его полыхнул лиловый огонь – слабый отблеск той силы, что призывал он себе на подмогу. Даже Дартеникс, едва достойный называться анойя, ощутил трепет ткани мира. Чародеи же как один побледнели, шарахнувшись от гневного стража; кто-то схватился за голову, кого-то постыдно тошнило.

– Я закрыл перед ними дверь, – проронил Ратвир. – Не наглухо – осталась, быть может, узкая щелка. Даже загнанная в угол мышь отгрызает хвост кошке. Теперь… пусть бьются. Но я предвижу иное.

Дартеникс поднял голову. Возможно, его воспитанник и был наделен пророческим даром, но покуда тот никак не проявлял себя.

* * *

– Они просто… умерли, – прошептал Ржевский, снова заглядывая в люк.

Кобзев помотал головой. Его снова обвели вокруг пальца. Если туземцы способны убивать одним взглядом – почему они раньше не применили это умение?

«Может, у них есть своя Гаагская конвенция», – шепнул ехидный голосок. Кобзев сердито цыкнул на него. Да, он потерял экипаж танка… но дружина полегла до последнего человека. На такой обмен гэбист готов был пойти.

– Назад, – глухо скомандовал он через противогаз. – В машину.

«И ведь теперь нельзя даже снять эти чертовы балахоны, – с неудовольствием подумал он. – Все дегазировать… в машине тоже… а, проклятье!» Сколько мороки с этими ФОВ – не разберешься.

Выгнанный из БТРа пинками Шойфет замешкался.

– Ну что вы там?! – прикрикнул на него Кобзев.

– Столько мертвых… – не своим голосом прохрипел переводчик.

Гэбист оглянулся. Много… но меньше, чем ему казалось. Неужели залп «Града» перемолол столько тел?

Нет, не померещилось. В зариновых парах и под ударами осколков полегло много гвардейцев. Но они не составляли и трети той орды, что днем раньше вывалилась из здешнего аналога теплушек на поле перед замком Бхаалейн. А значит…

– В машину! – заорал Кобзев, хватая ртом горячий профильтрованный воздух. – Скорей!

Ржевский рванул за плечо оторопевшего переводчика и поволок его за собой. Гэбист этого уже не видел. Он мчался к БТРу огромными жабьими прыжками.

– База! – рявкнул он в микрофон, едва протиснувшись в люк. – Вызываю базу!

– Есть база, – гаркнул кто-то из динамика.

Мгновение Кобзев остро завидовал этому связисту. Ему не приходится бурчать из-под липнущего к коже резинового рыла. Пропади пропадом эти газовые маски – приходится орать на весь свет.

– База, деревню под контроль уже взяли?

Наступила неожиданная пауза. В люк просунулась хоботастая башка – Кобзев не сразу признал артиллериста.

– Не надо было его торопить, – пробурчал Ржевский, исчезая.

– Что? – прорычал Кобзев.

– Да этот… переводчик… ногу, кажется, подвернул, – неразборчиво пробурчал лейтенант, заволакивая в БТР постанывающего Леву.

– Товарищ майор? – Теперь из динамика доносился другой голос. Кобзев узнал его – это был Кареев, вертолетчик, дежурный по лагерю. – У нас э… возникли трудности…

– Короче! – рявкнул Кобзев, все больше злясь.

– Деревенские оказали… сопротивление, – послышался голос Кареева после очередной паузы. Примолкли все, даже Шойфет прекратил ныть.

– Сколько? – бросил гэбист в микрофон.

– Что?

– Сколько крестьян положили эти остолопы?!

– Э-э… Отделения больше нет, – выпалил Кареев. Кобзев помолчал, надеясь, что вертолетчик хоть что-нибудь пояснит, но тот, как назло, молчал.

– Как? – выдавил гэбист наконец.

– Им помогли перебежчики… – промямлил Кареев. – И… – Он явно собирался с духом, чтобы сообщить нечто худшее. – Часть отделения также перешла на их сторону.

Кобзев треснул кулаком о стену. Он уже хотел распорядиться догнать, найти, уничтожить, стереть в порошок… но чутье подсказывало, что дурные вести на этом не кончаются.

– Это еще не все, – продолжал Кареев так же сбивчиво. – У нас не работает установка перехода.

Все сидевшие в машине молча уставились на пульт рации.

– Пять минут назад доложили со старой базы, – объяснил зачем-то вертолетчик. – Связи с Большой землей нет.