Ванн поставила чашку на стол.

– Я не могу сказать, чем занимались мои клиенты в своей личной жизни, потому что мне это было до лампочки. Но я знаю, что, когда они были со мной, они не делали ничего противозаконного. Интеграторы ведь как адвокаты. Наш так называемый иммунитет в отношениях «клиент—интегратор» заканчивается, если мы помогаем клиенту стать участником преступления. Интеграторы остаются активными все время, пока клиент у них в голове. Мы помогаем им передвигаться в наших телах, и все, что они делают, мы делаем вместе с ними. И я бы никогда не рискнула загреметь в тюрьму ради клиента.

– То есть вы никогда не делали ничего незаконного ради клиента? – не унимался я.

– Еще до подписания контракта я всегда предупреждала клиентов о том, что, если они попытаются использовать мое тело для чего-либо, выходящего за рамки закона, я немедленно отключу их и сделаю соответствующую отметку в их учетной записи. Интеграторы не любят иметь дело с проблемными клиентами. То есть с такими, кто подстрекает нас нарушить закон.

– Знаете, а вы ведь так и не ответили на мой вопрос.

– Не ответила – значит, не хочу отвечать, – отрезала Ванн.

– Да бросьте. Срок давности, наверное, уже миновал.

– Точно миновал.

– Ванн!

Она неожиданно обвела глазами зал, а потом наклонилась ко мне:

– Ладно. Я однажды нюхала кокаин вместе с клиенткой.

– Настоящий кокаин?

– Ну вы и осел. Конечно настоящий. Я же не про соду говорю. – Она снова выпрямилась.

– Почему?

– Клиентка попалась любознательная, а я в то время баловалась коксом. Поэтому, когда она предложила мне штуку сверху, чтобы удовлетворить свою любознательность, я согласилась.

– А потом пошли и купили кокаин?

– Нет, просто взяла из заначки. Думаете, я добывала кокаин на улице? Там же в основном детскую присыпку толкают пополам с фентанилом. Так и кони двинуть можно.

– Ванн, мне так нравится, что я по-прежнему узнаю о вас что-то новое, – сказал я после короткой паузы.

– Ой, только не надо делать вид, будто вы потрясены. Вы знаете мое прошлое. Самое смешное, что клиентке ужасно не понравилось. Впала в какую-то жуткую паранойю.

– Печально.

– А я не удивилась. Кокаин не меняет человека, только сильнее выпячивает его настоящую сущность. – Она снова начала копаться палочками в лапше. – И я давно себе сказала: если ты интегратор, тебе не важно, преступники твои клиенты или просто говнюки, а вот если они, находясь в тебе, ведут себя как преступники или говнюки, тогда это очень важно. Я никогда никому не позволяла переступать эту черту. Сомневаюсь, что Фаулер может сказать о себе то же самое.

– Думаете, она помогает преступникам?

– Думаю, есть причина, по которой она не хочет разговаривать с правоохранительными органами, и это никак не связано с ее левыми взглядами.

– Вы нашли какую-нибудь связь между ней и двумя ее гостями?

– Нет. Зато нашла связь между одной из ее клиенток и ее гостями. Даю намек. Вы эту клиентку знаете.

– Амели Паркер?

Ванн ткнула в мою сторону палочкой:

– В точку! А если точнее, то между «Лабрам индастриз», «Ричу» и Семеновым.

– Что это за связи?

– «Лабрам» тесно сотрудничает и с тем и с другим, в основном в строительстве и перевозках. Но «Ричу» и Семенов вдобавок занимаются инвестированием и несколько лет назад сделали существенные вложения в стартап Амели Паркер.

– Тот самый, который у нее выкупил «Лабрам», – уточнил я.

– Вам и об этом известно? – удивилась Ванн.

– Утром обсуждали с родителями.

– Они должны знать, – кивнула Ванн. – «Ричу» и Семенов также вкладывают деньги в новую компанию Паркер и в расширение СХЛ за океан.

– «Лабрам» тоже, – добавил я. – За океан, в смысле.

– С какими же интересными персонажами собирается вести дела ваш папа, – заметила Ванн. – Не только с ними, конечно, есть еще куча народа, инвестирующего в СХЛ и в эту «МобилОн». Но вам все же стоит предупредить родителей.

– Они знают, – сообщил я.

Ванн снова кивнула:

– Ваши родители – умные люди.

– Спасибо, не жалуюсь, – ответил я, после чего за столом повисло молчание.

– Ну что? – наконец спросила Ванн.

– Я все-таки не понимаю, что это нам дает, – ответил я. – Положим, Фаулер действительно интегрировалась с Паркер и с типами этими встречалась, ну и что? Никаких законов она тем самым не нарушала. И это никак не объясняет нам, что она делала в постели Алекса Кауфмана, убила ли она его, или он повесился сам.

– Если она убила Кауфмана, то могла это сделать по приказу Паркер, – сказала Ванн.

– Или Паркер просто стала свидетелем. Надо установить, были ли они интегрированы в то время, когда это произошло. Понадобится ордер на клиентский журнал Паркер.

Ванн покачала головой:

– Я уже попросила судью Казниа дать разрешение на осмотр ее журнала звонков. Для клиентского журнала требуется больше доказательств.

– Значит, надо задерживать Паркер, – решительно заявил я.

– Вы очень удивитесь, Крис, но если Паркер до сих пор не окружила себя адвокатами со всех сторон, то теперь уж точно это сделает. Если во время нашего визита она была интегрирована с Фаулер, то наверняка понимает, что у нас появятся вопросы к ее интегратору. Она не дура и способна связать одно с другим. Хотя, возможно, есть способ поговорить с ней без адвокатов.

– Какой?

– Да вот тут слушок прошел, будто бы она предложила вам работу.

– Шпионите, значит, втихаря.

– Мы – ФБР. Служба у нас такая. Вы должны сегодня же назначить ей встречу. У нас в расписании дыра, из-за того что разговор с Ортицем сорвался.

– Увы, я ее уже заполнил.

– И чем же, позвольте узнать?

– Встречаюсь с человеком, который, судя по ответу на мою просьбу, будет очень и очень рад меня видеть.

– Агент Шейн, как же я счастлив вас видеть! – воскликнул Клементе Сальсидо, когда я вошел в его личное пространство.

Оно было чистым, уютным, солнечным, незахламленным и абсолютно стандартным. Базовая модель сельского дома от компании «ПозитивСпейс», создающей личные пространства массового спроса для хаденов с умеренными доходами – хаденский эквивалент типовой застройки.

Хотя, пожалуй, не совсем типовой. На одной из стен висела фотография в раме. На ней был изображен трил, который стоял на самом краю обрыва и смотрел, как тихие волны внизу накатывают на берег. В углу белела надпись: «Метро „Виста 3“. Представь, куда это тебя приведет».