В воскресенье реакционеры выступили в бой.[711]

На территории горбачёвской дачи «Заря» находились дежурные офицеры с чемоданом для управления ядерными силами. Между собой его называли «чемоданчик», официально — «Чегет». Он был подключён к специальной системе связи «Казбек», позволяющей советскому руководителю санкционировать запуск ядерных ракет. В чемодане также была небольшая папка с кодами. Советская система управления ядерными силами в 1991 году предусматривала, что разрешение на запуск должны дать три руководителя: президент, министр обороны и начальник генерального штаба. У всех троих были чемоданчики «Чегет». Это разрешение затем одновременно передавалось в генеральный штаб в Москве и трём главнокомандующим, ответственным за ракеты наземного базирования, морские и воздушные силы. После получения разрешения генеральный штаб должен был отдать этим трём командирам приказ на запуск. То есть чемоданчик Горбачёва был не ядерной кнопкой, а устройством связи, позволяющим вести мониторинг и принимать решения. В нём также была возможность включить систему «Периметр». Ядерный чемоданчик и «Периметр» ввели в действие незадолго до того, как Горбачёв пришёл к власти. Ахромеев сыграл важную роль в постановке модернизированной системы на боевое дежурство. Но Горбачёв с презрением относился ко всей этой аппаратуре. Ему претила сама мысль о ядерной войне.

В «Заре» было девять дежурных. Они работали посменно группами по трое — два оператора и один офицер; они едва находили место в небольших комнатках в коттедже примерно в сотне метров от дома Горбачёва. Двери всегда были заперты, на обед они ходили по очереди. Будучи не на дежурстве, они уезжали из комплекса и укладывались спать на изолированной военной даче в нескольких километрах от «Зари», где был только местный телефон и больше никаких коммуникаций.

В 16:30 в воскресенье Горбачёв обсудил будущую речь по телефону с одним из своих главных советников Георгием Шахназаровым, отдыхавшим на соседней даче.

В 16:32 подполковника Владимира Кириллова, начальника смены ядерного дозора, встревожил сигнал: вся связь выключилась. Телевизор в его комнате — тоже. Единственное, что работало — радиотелефон, подключённый к правительственному пункту связи в соседнем городе Мухолатка. Кириллов позвонил туда и попросил соединить его с командованием в Москве. Там сказали, что это невозможно, связи нет. В 16:33 ещё один дежурный офицер позвонил в Мухолатку и спросил, почему нет связи с Москвой. «Авария», — сказали ему.

В десяти метрах, в том же здании, что и дежурные офицеры, в своей маленькой комнате сидел Черняев; окна были закрыты, кондиционер включён. К нему вошла помощница и сообщила, что неожиданно из Москвы прибыла делегация высокопоставленных чиновников; они входят в здание Горбачёва. «Всё это неспроста, — сказала помощница. — Вы знаете, что связь отключили?» Черняев тут же снял трубку, чтобы позвонить в Москву. Все три аппарата на его столе — связь с правительственным пунктом связи, спутниковая линия и внутренняя линия — молчали.

В 16:40 Кириллова вызвали из комнаты дежурных офицеров. В зале он увидел генерала Валентина Варенникова, главнокомандующего сухопутными войсками, и ещё нескольких человек. Варенников спросил о состоянии связи. Кириллов ответил, что линии молчат. «Так и должно быть», — сказал Варенников. Он добавил, что так будет ещё 24 часа и что президент об этом знает.

Кириллов вернулся в комнату и снова попытался выйти на связь с Москвой. Теперь и правительственный пункт в Мухолатке перестал отвечать.

Советские ядерные силы лишились командующего.

***

В 16:40 к Горбачёву, сидевшему в кабинете в джемпере и шортах, обратился начальник его охраны Владимир Медведев; он сказал, что из Москвы прибыла делегация и требует немедленной встречи. Горбачёв редко приглашал гостей, будучи в отпуске, и теперь был озадачен: как они преодолели строжайшую систему безопасности? Медведев сказал, что их впустил генерал-лейтенант Юрий Плеханов, начальник 9-го управления КГБ, отвечавший за охрану Горбачёва. Советский лидер поднимал одну за другой трубки телефонов на своём столе: правительственная линия, спутниковая линия, внутренняя линия, городская линия. Все молчали. Наконец он поднял трубку красного телефона — связь со стратегическими ядерными силами. Тишина. Горбачёв нашёл Раису — она читала газету на веранде, — рассказал ей, что происходит, и предупредил, что нужно готовиться к худшему. Она была потрясена, но выглядела спокойной. Они отправились в рядом расположенную спальню, позвали свою дочь Ирину и её мужа Анатолия и всё им объяснили. Все они прекрасно знали, как российских лидеров убивали, заключали в тюрьму или отправляли в ссылку. Последнего из реформаторов, Хрущёва, принудили уйти в отставку. Вы должны знать, сказал Горбачёв своей семье: от своих позиций не отступлю, никакому нажиму, шантажу, угрозам не поддамся.[712] Раиса сказала: «Решение ты должен принять сам, а я буду с тобой, что бы ни случилось».

Горбачёв спустился в свой кабинет на втором этаже и увидел, что туда уже вошли посетители. Это были: Варенников, ответственный за действия войск в Вильнюсе; Болдин, глава аппарата Горбачёва, которому президент так доверял; Олег Шенин, член Политбюро; Олег Бакланов, секретарь ЦК по оборонным вопросам. С ними был и Плеханов, но Горбачёв его выставил.

— Кто прислал вас? — спросил Горбачёв.

— Комитет, — ответили они.

— Какой комитет?

— Комитет по чрезвычайному положению в стране.

— Кто его организовал? — спросил Горбачёв. — Я его не создавал, и Верховный совет его не создавал. Кто создал этот комитет?

Бакланов ответил, что комитет — известный как Государственный комитет по чрезвычайному положению, ГКЧП, — был учреждён, потому что страна катится к катастрофе. Бакланов заявил, что Горбачёв должен подписать указ, объявляющий чрезвычайное положение. Приехавшие потребовали, чтобы Горбачёв передал свои полномочия вицепрезиденту Геннадию Янаеву. Бакланов сказал, что Ельцин арестован, затем поправился: Ельцин будет арестован. Он начал говорить, что состояние здоровья Горбачёва, вероятно, резко ухудшилось. Он рассказал Горбачёву, что в комитет также входят: министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго, глава КГБ Крючков, премьер-министр Павлов и Янаев. Большинство из них сидело в кабинете Болдина перед подавлением протестов в Вильнюсе в январе. Горбачёв кипел, столкнувшись с предательством: «Всё это были люди, которых я выдвигал и которые теперь меня предали». Он отказался что-либо подписывать и посоветовал заговорщикам отправляться к чёрту. Варенников потребовал отставки Горбачёва. Горбачёв оскорбил его, сделав вид, что не помнит его имени-отчества. «А, — сказал он, — Валентин Иванович, так?» И подчеркнул, что в отставку не уйдёт.