В ста шагах от Пале-Рояля карету остановил патруль.

– Кто едет? – спросил начальник.

– Мазарини! – с хохотом ответил д’Артаньян.

Волосы стали дыбом на голове кардинала.

Шутка пришлась горожанам по вкусу; видя карету без гербов и конвоя, они никогда бы не поверили в возможность такой смелости.

– Счастливого пути! – крикнули они.

Карету пропустили.

– Что скажете, монсеньор, о моем ответе? – спросил д’Артаньян.

– Вы умный человек! – воскликнул Мазарини.

– Да, конечно, – сказал Портос, – я понимаю…

На середине улицы Пти-Шан второй патруль остановил карету.

– Кто идет? – крикнул начальник.

– Откиньтесь, монсеньор, – сказал д’Артаньян.

Мазарини так запрятался между двумя приятелями, что совершенно исчез, скрытый ими.

– Кто идет? – с нетерпением повторил тот же голос.

Д’Артаньян увидел, что лошадей схватили под уздцы. Он наполовину высунулся из кареты.

– Эй, Планше! – сказал он.

Начальник подошел. Это был действительно Планше; д’Артаньян узнал голос своего бывшего лакея.

– Как, сударь, – сказал Планше, – это вы?

– Да, я, любезный друг. Портос ранен ударом шпаги, и я везу его в его загородный дом в Сен-Клу.

– Неужели? – сказал Планше.

– Портос, – продолжал д’Артаньян, – если вы можете еще говорить, мой дорогой Портос, скажите хоть словечко нашему доброму Планше.

– Планше, мой друг, – сказал Портос страдающим голосом, – мне очень плохо; если встретишь врача, будь добр, пришли его ко мне.

– Боже мой, какое несчастье! – воскликнул Планше. – Как же это случилось?

– Я тебе после расскажу, – сказал Мушкетон.

Портос сильно застонал.

– Вели пропустить нас, Планше, – шепнул ему д’Артаньян, – иначе мы не довезем его живым: у него задеты легкие, мой друг.

Планше покачал головой, как бы желая сказать: «В таком случае дело плохо!»

Затем обратился к своим людям:

– Пропустите, это друзья.

Карета тронулась, и Мазарини, затаивший дыхание, вздохнул свободно.

– Разбойники! – прошептал он.

Около заставы Сент-Оноре им попался третий отряд; он состоял из людей подозрительной наружности, похожих скорее всего на бандитов, это была команда нищего с паперти Святого Евстафия.

– Готовься, Портос! – сказал д’Артаньян.

Портос протянул руку к пистолетам.

– Что такое? – спросил Мазарини.

– Монсеньор, – сказал д’Артаньян, – мы, кажется, попали в дурную компанию.

К дверце подошел человек, вооруженный косой.

– Кто идет? – спросил этот человек.

– Эй, любезный, – сказал д’Артаньян, – разве ты не узнаешь карету принца?

– Принца или не принца, все равно, отворяйте! – сказал человек. – Мы стережем ворота и не пропускаем никого, не узнав, кто едет.

– Что делать? – спросил Портос.

– Надо проехать, черт возьми! – сказал д’Артаньян.

– Но как это сделать? – спросил Мазарини.

– Или они расступятся, или мы их переедем. Кучер, гони!

Кучер взмахнул кнутом.

– Ни шагу дальше, – сказал тот же человек, имевший вид начальника, – а то я перережу ноги вашим лошадям.

– Жаль, черт возьми! – сказал Портос. – Эти лошади обошлись мне по сто пистолей каждая.

– Я заплачу вам по двести, – сказал Мазарини.

– Да, но, перерезав им ноги, они перережут нам глотку.

– С этой стороны тоже кто-то лезет, – сказал Портос. – Убить его, что ли?

– Да, кулаком, если можете; стрелять будем только в самом крайнем случае.

– Могу, – сказал Портос.

– Так отворяйте, – сказал д’Артаньян человеку с косой, беря один из своих пистолетов за дуло и готовясь ударить врага рукояткой.

Тот подошел.

Пока он приближался, д’Артаньян, чтобы ему легче было нанести удар, высунулся наполовину из дверцы, и глаза его встретились с глазами нищего, освещенного светом фонаря.

Должно быть, нищий узнал мушкетера, потому что страшно побледнел; должно быть, и д’Артаньян узнал его, потому что волосы его встали дыбом.

– Д’Артаньян! – воскликнул нищий, отступая. – Д’Артаньян! Пропустите их.

Вероятно, д’Артаньян ответил бы ему, но в эту минуту послышался тяжелый удар, точно кто обухом хватил по голове быка: это Портос прихлопнул подошедшего к нему человека.

Д’Артаньян обернулся и увидел несчастного, лежавшего в четырех шагах от них.

– Теперь гони что есть духу! – крикнул он кучеру. – Гони, гони!

Кучер полоснул коней кнутом, благородные животные рванулись. Послышались крики сбиваемых с ног людей. Затем карета подскочила два раза, – под нее попал человек: колеса проехали по чему-то круглому и подавшемуся под ними.

Все затаили дыхание. Карета пролетела через заставу.

– В Кур-ла-Рен! – крикнул д’Артаньян кучеру. Потом, обратившись к Мазарини, сказал: – Ну, монсеньор, можете прочесть пять раз «Отче наш» и шесть раз «Богородицу», чтобы поблагодарить бога за ваше избавление; вы спасены, вы свободны.

Мазарини только простонал в ответ: он не верил в такое чудо.

Через пять минут карета остановилась. Они приехали в Кур-ла-Рен.

– Довольны ли вы, монсеньор, своим конвоем? – спросил мушкетер.

– Я в восхищении, господа, – сказал Мазарини, отваживаясь высунуть голову из кареты. – Теперь сделайте то же для королевы.

– Это будет гораздо легче, – сказал д’Артаньян, выскочив из кареты. – Дю Валлон, поручаю вам его преосвященство.

– Будьте покойны, – сказал Портос, протягивая руку.

Д’Артаньян взял руку Портоса и пожал ее.

– Ай! – вскричал Портос.

Д’Артаньян с изумлением посмотрел на своего друга:

– Что с вами?

– Я, кажется, вывихнул себе кисть, – ответил Портос.

– Черт возьми, вы всегда колотите как сослепу.

– Еще бы: ведь мой противник уже навел на меня дуло пистолета. А вы, как вы разделались с вашим?

– О, я имел дело не с человеком, – сказал д’Артаньян.

– А с кем же?

– С призраком.

– Ну и что же?

– Ну, я заговорил его.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, д’Артаньян взял с передней скамьи пистолеты, засунул их себе за пояс, завернулся в плащ и, не желая возвращаться той же дорогой, направился к заставе Ришелье.