Он был довольно неплохим полевым медиком, разрезал и сшил немало людей при гораздо более неблагоприятных обстоятельствах. Коннорс снял халат, сел, засучил рукав рубашки, затем взял бутылку «Бетадина» и намочил ватный диск. Примерно тридцать секунд он втирал желтоватую жидкость в плечо до середины бицепса, а затем провел пальцем линию примерно в два с половиной сантиметра, показывая, где нужно сделать надрез.

– Прямо сюда, – сказал он Фишеру. – Вот такой длины. Не больше полутора сантиметров глубиной. Если вы сделаете разрез больше или глубже, то можете задеть плечевой нерв и испортить новое место для вашего чертового имплантанта, если когда-нибудь его потребуется пересадить.

Наемник кивнул. Пока Коннорс делал себе местную анестезию, он взял с ближайшего подноса небольшой хирургический набор и достал скальпель.

Когда он делал надрез, Коннорс смотрел в сторону. Фишер усмехнулся. «Как типично. Тот, кто в свое время пролил столько чужой крови и принес столько хаоса, не может смотреть на свою кровь».

Без особых церемоний Фишер одной рукой раздвинул края раны, а другой всунул в разрез гидрогель. Мгновение спустя он сдвинул края раны и начал зашивать. Курт вздрогнул всего раз, когда гидрогель вошел внутрь, а потом снова сидел неподвижно, пока наемник зашивал.

– Что-нибудь не так? – уточнил он.

– Нет, – ответил Коннорс, – всего лишь реакция на порез.

Но было в его голосе что-то такое, что заставило Фишера усомниться в правдивости этих слов. Он начал зашивать порез, параллельно оглядывая комнату в поисках пульта управления имплантантом. Он и раньше видел, как Коннорс неверно истолковывал свои шансы на преображение. Закончив, он отправился на поиски пульта.

Коннорс весь дрожал. Фишер не понимал, как трактовать состояние ученого. «Может, у него такая реакция на гидрогель», – задумался он.

Коннорс смертельно побледнел. Затем дрожь, казалось, унялась, и Фишер улыбнулся. «Может, это всего лишь страх», – подумал он и отвернулся.

Тогда он услышал рев…

«ЧЕРНЫЙ ЯСТРЕБ» мчался над Глейдс, и вслед ему неслись возмущенные ругательства потревоженных птиц и рык аллигаторов.

Склонившись между креслами пилотов, Человек-Паук разглядывал освещенный лунным светом пейзаж. Он прокричал пилоту:

– Как далеко разносится шум лопастей вертолета в такую тихую ночь?

– О, на такой ровной местности приблизительно полторы-две мили, – проорал в ответ пилот.

– Хорошо. Я бы предпочел, чтобы люди, с которыми мне предстоит встретиться, не были заранее извещены о моем прибытии, если вы не возражаете. Как думаете, сможете высадить меня… – Паучок вгляделся в пейзаж, – в двух милях к северу?

– Мистер Человек-Паук, сэр, – прокричал пилот, – мой босс сказал высадить вас на Луне, если вам туда понадобится. Надеюсь, не понадобится. У меня обеденный перерыв через час.

– Спасибо, приятель.

– Но не могли бы вы, – спросил пилот, – сказать мне кое-что перед уходом?

Он оглядел костюм супергероя.

– Вам не кажется, что этот костюм не совсем подходит для здешнего климата?

Паучок рассмеялся.

– Дружище, ты не представляешь, как ты прав. Но я забыл смокинг дома.

Пилот хохотнул. Несколько минут спустя он уже осторожно опустил вертолет и завис над маленьким тростниковым островом.

– Я не горю желанием сажать здесь свою птичку, – признался он, – не уверен, что смогу поднять ее обратно в воздух. Вы не против прыгнуть?

– Не проблема, – ответил Человек-Паук, пока другой член экипажа «Черного ястреба» открывал боковую дверь. – Спасибо вам!

– Это была честь для нас, сэр! Вы там аккуратнее! Здесь водится много зубастых тварей.

– Вы даже не представляете, сколько, – согласился Паучок, помахал рукой и спрыгнул в колышущийся на ветру тростник.

Вертолет развернулся и полетел на юг. Паучок затаился на месте, где приземлился, пока шум «ястреба» не затих вдали, а тростник не выпрямился. Как только стебли поднялись, поднялся и он, оглядываясь по сторонам. Паук решил, что правильно сориентировался на местности. Он узнал несколько небольших гамаков, которые, как он помнил, находились милях в двух к югу от нужного.

Задержавшись на мгновение, чтобы надеть маленький подарок Мюррея, Паучок двинулся в путь. Это была очень длинная ночь. Найти силы для очередного марш-броска после всех приключений оказалось нелегко, но другого способа разобраться с проблемой не было.

Несколько минут спустя его внимание привлекла яркая, быстрая человекообразная фигура, при помощи щупалец прыгающая с острова на остров примерно в четверти мили впереди. Паучок последовал за ней. «Было бы неплохо, – подумал он, – ради разнообразия мне удивить Венома, а не наоборот».

Стараясь издавать как можно меньше шума, Человек-Паук пробирался по пересеченной местности. К сожалению, сюрприза не получилось. Когда до Венома оставалась примерно сотня метров, он неожиданно обернулся и посмотрел на Паучка, и его пасть раскрылась в клыкастом оскале.

Веном остановился, присел и позволил Человеку-Пауку нагнать его. Паучок остановился на безопасном расстоянии – если с симбиотом таковое вообще существовало. Паук предпочел бы находиться на другом побережье или еще дальше. Веном открыл было рот.

– Мои поздравления, – перебил его Человек-Паук.

Такого начала Веном явно не ожидал. Он взглянул на Паучка и произнес:

– Мы так понимаем, хорошие вести разносятся быстро.

– Не уверен, что эти новости одинаково хороши для всех, – заметил Человек-Паук, – но я знаю, что именно ты сделал. Береговая охрана просила тебя поблагодарить, неофициально, разумеется.

Ему показалось, или эта клыкастая улыбка внезапно сделалась чуточку менее ужасной? Сложно сказать.

– Пожалуйста, разумеется. Но сейчас нам нужно заняться другим делом.

– Веном, – взмолился Человек-Паук, – ты можешь хотя бы раз меня выслушать? Курт Коннорс не виноват в том, что случилось. Эти люди используют его.

Веном снова пустился в путь.

– Жизнь всех нас использует, – ответил он, – в своих целях. Если Коннорса использовали, тем больше доводов освободить его, раз и навсегда.

– А что насчет его жены? – спросил Паучок, пытаясь нагнать Венома, но продолжая держаться на безопасном расстоянии. – И его сына? Его невинного сына?

Несколько секунд они шли молча.

– Это, конечно, прискорбно, – произнес, наконец, Веном, но…

– Это не просто прискорбно, – горько возразил Человек-Паук, – если ты защищаешь невинных, ты должен защищать всех невинных. Ты не можешь выбирать только тех, кто больше нравится. Что насчет мальчика, который хочет стать ученым, как его отец? Во что превратится его жизнь, если Курт умрет? Подумай об этом. Это будет на твоей совести, по твоей вине. Это не какая-то там абстрактная трагедия. Ты будешь ее причиной.