Но тут, присмотревшись, Пурна обнаружила, что девушка по-своему даже мила, насколько возможно быть милой в призрачном лунном свете, и решила проявить великодушие:

– Вот что, мы не видели Хортрэпа уже много недель, и это чистая правда. Последняя встреча была в лагере у Языка Жаворонка, на равнине Ведьмолова. Если желаете узнать подробности, мы могли бы посидеть за чашкой чего-нибудь горячего. Но вам предстоит долгий путь на юг, и я постараюсь не обидеться, если вы решите пойти своей дорогой.

Девушка задумалась, скривив испещренные украшениями губы, а затем с волнением, но без страха посмотрела на капюшон Пурны. Плащ действительно был хорош, и Пурна даже радовалась, что он привлек внимание благодарного зрителя, – до тех пор, пока незнакомка не заявила:

– Вы пойдете со мной. Кое-кто из моих знакомых непременно захочет узнать, откуда у вас эта шкура.

– Да хрена с два, пожалуй, – раздраженно заявил Диг. – Никуда мы с вами не пойдем. Иль не слышали? У нас есть важные дела, так почему бы вам не заняться своими? Да задерут меня демоны, мне плевать, что вы замышляете против Хватальщика или вместе с ним, только нас в это не втягивайте. Короче, позвольте пожелать вам всего хорошего, любезная госпожа.

Эта был не самый лучший ход. Как только Диг попытался зайти девушке за спину, та отступила в сторону, в мерцающем свете сверкнула ее угрожающая усмешка, и кто-то огромный беззвучно возник за спиной у Пурны. Она развернулась, выхватывая из ножен кукри, и кровь отлила от лица, а внутри все похолодело.

Над ней возвышался гигантский рогатый волк, похожий на пса Софии, каким Пурна впервые его увидела в Кутумбанских горах. Зверь не сводил глаз с одной детали одежды Пурны, и тапаи пожалела, что не сняла капюшон заранее. Диг готовился научить незнакомку хорошим манерам и не подозревал о происходящем у него за спиной. То, что волк не откусил Пурне голову сразу, – уже большая удача. И подсказка: еще можно из всего этого выпутаться, если не изображать из себя Марото.

– Диг, – позвала она дрогнувшим голосом, боясь даже зажмуриться, – если хорошенько подумать, то нам лучше пойти с ней и поговорить с ее знакомым, которого интересует шкура рогатого волка.

Пурне оставалось лишь надеяться, что этот знакомый – не тот, с кем она только что встретилась.

И вот Лучшая напомнила сыну, кто он по рождению и кем должен быть. Напрасно она боялась – Мрачный не разочаровал ее.

Они кружили между болотными кипарисами, и хотя из мягкой земли тут и там выступали шершавые корни, тонкие, лишенные веток почти до самой верхушки стволы давали поединщикам достаточно пространства для маневра. Всякий раз, когда Лучшая делала выпад копьем, Мрачный отступал, размахивая солнценожом, точно ядопрорицательница амулетом. Он не знал, что черная сталь содержит прах его предка и не может пройти мимо цели, поэтому не решался бросить нож, опасаясь, что мгновенно погибнет, если Лучшая сумеет увернуться. Она сделала обманное движение влево, затем рванулась вперед и полоснула широким наконечником. Сталь рассекла кожу на голени и обнажила кость, но он не закричал от боли и не кинулся в ярости вперед, на что она рассчитывала, а лишь замахнулся для броска, и ей пришлось отпрыгнуть назад. Хороший мальчик.

Лучшая беспокоилась, что он проявит слабость, начнет оправдываться и просить прощения. Но Мрачный сражался достойно, сохраняя молчание и твердость взгляда. Однако не совсем… Он изо всех сил сдерживал слезы. Она слишком многого хотела от своего сына.

Взбешенная его страхом, Лучшая снова атаковала и кольнула в руку, державшую нож. На этот раз Мрачный попытался отразить выпад, должно быть, надеялся перерубить древко. Именно этого Лучшая и добивалась. Вывернув запястье, она ударила торцом копья прямо в глубокую рану на ноге сына. Он вскрикнул и отшатнулся, и дальше она делала с ним, что хотела. Один за другим на его предплечьях и на второй голени появлялись неглубокие порезы. Лучшей было нужно, чтобы трусость вытекла из него вместе с кровью.

– Остановись! – взмолился он, разбивая ей сердце: все вышло именно так, как она боялась, как предчувствовала. Сын все-таки решил выставить себя глупцом, вместо того чтобы умереть с честью. – Я не хочу причинять тебе боль, мама!

– Слишком поздно, – ответила она, но его дешевая уловка подействовала, заставив взвыть от боли дурную, звериную часть ее сердца. Однако Лучшая скрепила его и промолчала. Она махнула копьем и срезала густые седые волосы на его виске вместе с кожей. В груди у нее скопились разъяренные муравьи, терзая укусами жалости и неуверенности, верными знаками Обманщика, но она вновь преодолела греховный морок и решила повернуть излюбленное оружие сына против него самого, сразить его словами, режущими больнее, чем солнценож: – Ты любил этого мальчика, Мрачный? Того, которого я убила?

Это подействовало сильнее всех ее прежних уколов. Печальное, испуганное лицо сына исказил волчий оскал, и Лучшая поняла, что сейчас погибнет. Мрачный бросил солнценож, и с такого расстояния он не смог бы промахнуться даже обычным оружием. Подойдя к последнему таинству своей жизни, Лучшая испытывала огромное облегчение… пока нож не вонзился в траву под ее ногами. Должно быть, Мрачный слишком поздно разжал пальцы… Нет, ее сын не такой неумеха, чтобы бросить нож в землю по ошибке. Он сдался.

– Я люблю тебя, мама, – проговорил он, задыхаясь.

Кровь текла по его ногам, сочилась по виску из разрезанного уха.

Она не колебалась ни секунды, потому что иначе сидящий в ней грешник взял бы верх, заставил бы отшвырнуть копье и обнять ее бедного потерянного сына. И тогда оба будут обречены на Страну Трусливых Мертвецов, а Лучшая считала, что им уготована другая, более достойная участь. Даже расставив ноги и направив копье в грудь сына, она все еще надеялась, что он отобьет наконечник в сторону и перехватит древко, на худой конец отпрыгнет. И тогда Падшая Матерь простит его, исполнив желание Лучшей.

Но он просто закрыл глаза и стиснул зубы, готовясь принять прощальный дар матери.

Мрачный ничего не почувствовал. Он ждал, гадая, не задумала ли обезумевшая мать последнюю жестокость, не заставит ли сына поднять веки и посмотреть, как она убьет его. Но этого не произошло. Мрачный ощутил сквозь подошвы сапог слабое сотрясение земли, древко подкатилось к его ногам. Он с облегченным всхлипом раскрыл глаза и приготовился распахнуть объятия для матери.

И увидел вместо нее Хортрэпа. Мать тоже была здесь, но огромный колдун встал между ней и Мрачным, и хотя Лучшая была высокого роста, ее ноги болтались в метре над землей: беззвучно подобравшись, Хортрэп схватил ее мощными пальцами за горло. Колдун с улыбкой оглянулся, а затем швырнул охотницу с такой силой, что земля всколыхнулась и едва не свалила Мрачного с ног. Варвар хотел остановить Хортрэпа, но не успел сказать ни слова, как огромная босая нога ударила Лучшей в бок и она катилась через колючие кусты, взвихряя палую листву, пока кривой ствол кипариса не остановил ее движение с ужасающим стуком.

– Вижу, я подоспел вовремя, – подмигнул Мрачному Хортрэп, на чьем лице блеклые заживающие язвы выглядели еще отвратительнее, чем прежде. – Полагаю, это дружок из твоего прошлого?