задушил бы ненавистного врага, но Септимий велел добить префекта присутствующим в зале трибунам своей личной охраны. Дион утверждает, что перед смертью Плавтиан успел сказать Каракалле: «А ты оказался проворнее меня в убийстве». Похоже, что и этот историк намекает на действительную подготовку Плавтиана к покушению на жизнь Северов. Геродиан же прямо это утверждает. Он пишет, что Плавтиан был одет в панцирь и вооружён мечом. Всё это было скрыто под плащом, но Каракалла заметил и этот факт подвиг его на нападение.

История сохранила и такую деталь драматической сцены: кто-то из дворцовой прислуги, видимо, очень ненавидевший префекта, выдрал у умирающего из бороды клок волос и бросился с ним в палату, где сидели и спокойно беседовали еще ни о чем не знавшие женщины, Юлия Домна и Плавтилла, свекровь и невестка. Взмахнув клоком волос, слуга торжествующе воскликнул: «Вот он, ваш Плавтиан», — к ужасу одной и к нескрываемой радости другой.

Труп Плавтиана сначала вышвырнули в уличную канаву, однако затем Север распорядился похоронить бывшего друга.

Утром Септимий созвал заседание сената, на котором сначала не выдвинул прямого обвинения против убитого префекта, но долго занимался переливанием из пустого в порожнее, рассуждая о слабости человеческой натуры вообще, которая не всегда в состоянии пройти испытание властью. Это свойственно лишь сильным личностям. И обвинял себя, что не сумел разобраться в истинной сути покойного вельможи.

Ну, а затем, Септимий приказал выйти из курии тем, кому не положено знать секретную информацию, и, наконец, свидетели рассказали сенаторам об обстоятельствах дела. Так, что, похоже, император, всё-таки, выдвинул обвинение.

Смертельно перепуганные, сторонники Плавтиана затаились, ожидая череды смертных приговоров. Север, однако, в данном случае проявил сдержанность, было казнено лишь несколько человек. Правда Дион называет только одного сенатора Цецилия Агриколу. Ему был вынесен смертный приговор, он пришёл домой, выпил охлаждённого вина, разбил пустой кубок, купленный за 50 000 денариев, и его осколом вскрыл себе вены.

Элия Серана, однажды публично намекнувшего на то, что Плавтиан будет императором, приговорили к изгнанию на острова на 7 лет. Отбыв срок, он вернулся в Рим и стал консулом-суффектом 211 года, подобно Помпею, не пройдя всех положенных магистратур. Кстати, он же был первым сенатором — уроженцем Египта, ведь ещё Август запретил это, но Север в 200 году разрешил. Его сын Публий Элий Соран стал консулом при Каракалле.

Мы уже знаем, что в немилость попал легат Верхней Мёзии Квинт Аниций Фауст, но и он не был казнён.

Префект Рима и старый друг императора Цилон спас жизнь ставшему спустя 13 лет императором Марку Опеллию Макрину. При Плавтиане Макрин много лет исполнял должность управляющего частными имениями могущественного префекта.

Марк Опеллий Макрин родился в Цезарее Мавретанской около 164 года. По этой причине некоторые современники называли его мавром, хотя он и был римским гражданином и происходил из сословия всадников, но, правда, берберского происхождения. Его ранняя карьера совершенно неизвестна. Из контекста сообщения Капитолина [Опеллий Макрин IV, 3] вроде бы выходит, что примерно со 184 года Макрин находился при дворе Коммода, где вёл «грязную жизнь». Так, ему вменяли в вину занятия гладиаторством вместе с Коммодом. Видимо, в молодости Макрин попал в распущенную атмосферу окружения Ком-мода, где и испачкал свою репутацию. Однако, повзрослев, будущий император взялся за ум. Он получил юридическое образование, вёл мелкие дела в качестве нотариуса, выступал с речами, работал учителем, потом получил в самом Риме должность адвоката фиска. Скорее всего, это было в 193 году, то ли при Пертинаксе, то ли при Дидии Юлиане. Во время судебного заседания в этой должности Макрин обратил на себя внимание всесильного префекта претория Плавтиана. Это случилось уже в правление Септимия Севера, но год неизвестен. С тех пор Макрин и стал управляющим частным имуществом Плавтиана. Теперь, по ходатайству Цилона, Макрин получил очень важную должность руководителя почтового ведомства на Фламиниевой дороге. К 208 году Макрин был уже рrocurator rei рrivatae у самого Септимия Севера. Это вполне определённо говорит о деловых качествах будущего императора. Кого попало Септимий не поставил бы на такую важную должность. 14 сентября 208 года у Макрина и его жены Нонии Цельзы в Риме родился сын Диадумениан. Энтони Бирли считает, что жена Макрина была дочерью Гая Диадумениана, прокуратора Мавритании, родины Макрина. Отсюда и имя сына. Чем Макрин так угодил Цилону, мы не знаем, но факт защиты его запомнился.

Дочь и сын Плавтиана, Плавтиан и Плавтилла, были сосланы на Липарские острова, где жили в нужде и унижении, хотя Геродиан указывает на достаточную сумму, выделенную на их содержание. Смерть их постигла несколько лет спустя, когда императором стал Каракалла, все еще пылавший ненавистью к бывшей жене. А что касается статуй Плавтиана, то их все снесли сразу же, а затем переплавили в металл.

Центурион Сатурнин и учитель Эвод были награждены, хотя Септимий запретил упоминать их в сенатском постановлении ввиду их низкого положения, чем вызвал одобрение сената, а позже Каракалла вообще убил их, но по другой причине.

Так неожиданно оборвалась жизнь человека, о котором Кассий Дион говорил: «В мое время он был самым могущественным из людей, всех приводил в дрожь, и его боялись больше, чем самих цезарей».

Тот же Дион приводит два предзнаменования падения Плавтиана. По крайней мере, так эти случаи восприняли в Риме.

Первым было появление кометы, а вторым появление огромного кита в гавани Остии. Кит выбросился на отмель и был убит местными жителями, а его чучело выставили в амфитеатре в Риме. Оно было таким огромным, что внутри поместилось 50 медведей.

На будущее Септимий назначил опять двух префектов претория, одним из них был бывший префект Египта Квинт Меций Лет, а вторым — знаменитый юрист Эмилий Папиниан. Оба удержались на этих постах до смерти Септимия Севера. Один префект был слишком опасен концентрацией власти.

Сам Септимий после казни Плавтиана старался поменьше находиться в Риме, предпочитая проводить время на виллах в Кампании, где он увлечённо занимался судопроизводством и правоведением. Среди его приближённых, кроме Папиниана, известны африканец и бывший адвокат Публий Мессий Сатурнин, который готовил императору речи на латыни, а также греческий секретарь и известный софист Элий Антипатр, учитель Каракаллы.

Что происходило в Кампании, хорошо описал польский историк Александр Кравчук. Всё августейшее семейство выехало за город и постаралось вести правильный образ жизни. Сам император начинал работать с государственными документами еще до рассвета. Затем совершал небольшую прогулку, на ходу обсуждая с политиками важные государственные дела. Затем, если это было не в праздничный день, император занимался