– Благодарю за доверие.

– Вот и прекрасно.

И тут мне представилась возможная сцена из будущего: я стою в генеральском строю у стены парадного зала. Напротив – трибуна с государственным гербом. И взоры соратников с уважительным значением останавливаются на моей персоне, когда президент или премьер, подойдя ко мне, благосклонно и уважительно протянут руку, вручая очередную награду и одобрительно взирая на меня, облаченного в серый китель с золотыми погонами.

И тут подумалось: а что, если бы волею высших сил, благодаря стечению невероятных обстоятельств, к которому я, собственно, уже привык, меня бы назначили министром этих самых внутренних дел?

И уверенно уяснил: был бы из меня министр что надо и многое полезное для страны я бы смог сделать.

– Какие-то вопросы? – донесся голос издалека, и я очнулся, поведав проникновенно, следуя своему намеченному плану:

– Товарищ генерал-полковник… Я ухожу с позиции, где, как вы знаете, никогда не было недостатка в информации о весьма значительных персонах. И у меня имеется кое-какой актуальный архив. В области он мне не пригодится. Но кому его передать?

– Ну-ну, – отбросив мигом все суетные мысли, молвил собеседник, приняв охотничью стойку.

– Я… как, впрочем, и десятки иных сотрудников, причем самых опытных и компетентных, считают вас за человека в высшей степени профессионального, проникнутого идеями государственности, а потому решил передать имеющиеся материалы вам и только вам…

– Что же… Благодарю за столь высокую оценку моей скромной персоны.

– Вот… Оригиналы. Никаких копий нет. – И я выложил ему из портфеля увесистую папочку вкупе с несколькими компьютерными дисками – компромат на семь персон, стоящих в тени и по краю тени трона и значительных кресел возле него. В эту великолепную семерку входил и мой патрон Силантьев, дружок замминистра, в данный момент с готовностью принимающего от меня скандальный компромат.

Помимо фактов взяток за проплаченные кадровые решения в справках фигурировали связи Силантьева с организованным криминалом, а кроме того, в материалах имелись видеофрагменты нахождения высокого чиновника в сауне, в компании проституток, и записи нелестных его высказываний в адрес президента и пары любезных президенту лиц, неосмотрительно произнесенных в семейном кругу, на дачной природе, у мангала.

Заместитель министра, приняв дар, долго и с чувством жал мне руку.

– Посмотрю обязательно… Примем меры…

– Не сомневаюсь!

– Ну, дорогой мой, до встречи!

Выходя из министерства, я подумал, что на дальнейшие свидания с заместителем министра рассчитывать не следует. Ознакомившись с компроматом на Силантьева, он тут же побежит к нему с докладом, зарабатывая очки и тонко усмехаясь над недальновидностью наивного доносчика, на ровном месте профукавшего и хлебную должность, и генеральские погоны.

Теперь главное – чтобы не убили. Но это вряд ли. Они быстро выяснят, что материалы – лубянские, всплывет мое сотрудничество с Олейниковым, источники и персонажи перепутаются, а когда утихнут эмоции, станет понятно: никто ни о чем болтать не намерен, а урезонить профессиональных многознаек можно и нужно холодными методами административного интеллигентного давления, сведением неугодных осведомленных лиц в должностной прах.

Теперь предстояло ждать тех или иных выводов. Сработает ли интрига?

Сработала!

Я подписывал обходной лист в управлении, отправляясь в распоряжение кадров министерства, и вдруг из этих самых кадров позвонили на мой мобильный телефон, поинтересовались елейно:

– У нас мелкий вопрос… А где находится ваш наградной «Стечкин»?

– Дома, в сейфе…

– Дело в том, – соболезнующее поведали мне, – что выдача вам наградного оружия данного типа – недоразумение, нонсенс, так сказать… Это оружие армейское, приспособленное к автоматической стрельбе, и оно исключается в частном владении. Вам заменят его на пистолет «Макарова».

– Когда?

– Думаю, буквально днями, – уверенно солгал голос. – Когда мы можем изъять ствол?

– Да уже через час…

– Вот и договорились!

Домой я поехал с тремя парнями из СОБРа – мало ли что? – но в данном случае мои опасения были напрасны: явились двое лысых пузатых хитрецов с сальными мордами – то ли действительно из кадров, то ли из УСБ. Но не опера, явно кабинетные интриганы, бурдюки с особистским дерьмецом. Пожали жирными плечиками, поулыбались, забрали «Стечкин», выдав мне справочку об изъятии.

Когда направились к двери, я остановил их, полез в карман пиджака, вытащил свою милицейскую ксиву. Ее мне выписывали не в кадрах нашей конторы, а в министерстве, чьей номенклатурой я являлся.

– Чтобы лишний раз не утруждать вас визитом, возьмите и корочки, – сказал я.

– Но таких указаний нам не поступало, – растерялся от моих щедрот один из гостей.

– Поступят, – бодро сказал я. – Я ведь покинул занимаемую должность…

– Ах, вот оно что…

Судя по такой реакции, эти псы не ведали, что творят. Но их неведение меня в радужные заблуждения не ввело.

Да и что эта ксива? Сгорел дом, гори и сарай!

Через три дня я позвонил в кадры министерства ответственному лицу и ненавязчиво поинтересовался, как идут дела с моим новым назначением.

– М-мм… Пока неизвестно, – ответил тот через долгую паузу. – Вы в нашем распоряжении, ждите…. Более ничего сказать не могу.

Прекрасный ответ! Все развивалось по намеченной мною канве.

Прошло еще три дня, и мне пришла заветная новость: на должность областного начальника милиции назначен Есин.

Я позвонил ему, поздравил с состоявшимся карьерным прыжком. Тот равнодушным голосом пригласил меня порыбачить и поохотиться в подведомственных ему заповедниках. Я выразил восторженное согласие, разумеется.

В замы по тылу Есин притянул к себе проштрафившегося хозяйственника Филиппенко, крупного специалиста в области охоты и рыболовства на закрытых для посторонних заимках средней полосы. Громкое служебное расследование в отношении его персоны оказалось бурей в стакане воды: состава криминала в его действиях не обнаружилось, в осадке остались лишь аморальные намерения в устройстве личных благ за государственный счет, и наказание его прошло в форме снисходительной выволочки.

А вот Евграфьев после просмотра Кастрыкиным материалов наружного наблюдения был уволен незамедлительно и бескомпромиссно. Своими нетрезвыми похождениями в миру тыловик мог изрядно покачнуть и без того неустойчивую репутацию своего патрона, глубоко несимпатичного массам. Компанию Евграфьеву, как и предполагалось, составил его друг поневоле Акимов.

Когда эту парочку буквально за шиворот выволокли на улицу стражи из комендатуры, между ними, стоящими на остановке трамвая и мрачно смотревшими на свои служебные красивые машины, недоступно черневшие за чугунной решеткой забора, возник конфликт.