– Хотелось бы шутить самим всегда, но правда жизни с нами шутит исподлобья! Присмотрись к наставнику и сам подумай на досуге…

И Кремон присматривался. Везде и всегда. И действительно приходил к мысли, что Давид Сонный прав: наставник хочет продолжить обучение неизвестно на какое время. И даже не скрывает этого, так как иногда у него вырывается фраза, на которую раньше как-то не обращалось внимания: «Опять у тебя ничего не получается!» Или: «Как можно два раза подряд совершать одну и ту же ошибку?!» И как следствие: «Нет! Такого недотепу и за три года не обучишь!»

Вот только непонятно было, для чего он это делает. Какой смысл прославленному Эль-Митолану так долго держать в учениках приблудившегося молодого колдуна? Совсем непонятно.

Дни тянулись за днями, и жизнь, казалось, потеряла все свои краски и привлекательность. Единственным интересным исследованием, проведенным троими Эль-Митоланами совместно, стало давно обещанное хозяином замка воздействие на вороного красавца. Еще в свое первое наблюдение за Торнадо «отделенным сознанием», Хлеби обратил внимание, что конь вел себя в этот момент слишком странно и неадекватно, смешно подбрасывал круп и резко дергал головой влево, словно в попытке укусить ездока за стремя. Но повторный эксперимент требовал тщательных измерений в пространстве и согласования во времени, чтобы не пойти на поводу подтасованных сознанием фактов.

Поэтому три колдуна несколько часов предобеденного времени только тем и занимались, что поочередно подбирались к Торнадо «отделенным сознанием». А то и двое одновременно. И выяснили феноменальную способность вороного красавца каким-то образом чувствовать к себе магическое внимание. Причем различий между колдунами он не делал и подкидывал крупом в любом случае присутствия рядом «отделенного сознания». Даже если за ним подсматривал Кремон. Но вот успокоить коня легким похлопыванием по шее удавалось только его хозяину. Ни Хлеби, ни Давид не могли этого сделать никоим образом: Торнадо продолжал вести себя странно во время всего «подсматривания».

Разгоревшийся после экспериментов спор лишь немного прояснил уникальные возможности личного скакуна Кремона. По воспоминаниям Хлеби, такие животные изредка встречались в истории. Про них он читал упоминания в королевской библиотеке А Давид Сонный даже настаивал, что у одного из столичных Эль-Митоланов есть похас, имеющий такие же способности к распознаванию. Правда, раньше Сонный не уделял внимания подобным слухам, будучи уверенным в том, что это не что иное, как досужие вымыслы. Но после опытов с Торнадо пересмотрел свое мнение.

Кремон тоже вспомнил поведение вороного во время наблюдения за отрядом кого-то из Эль-Митолановых «коршунов». Но тогда он не придал этому значения и приписал первоочередную заслугу боларам. А вот если бы летающие растения их не сопровождали? В таком случае вороной красавец становился просто неоценимым помощником.

В завершение Хлеби предупредил коллег, что подобное знание должно оставаться в тайне и не предаваться огласке ни в коем случае. Разве что при чрезвычайных обстоятельствах. Или для общего блага королевства.

А Кремон загордился своим скакуном еще больше и теперь с непроизвольной дрожью вспоминал момент, когда его любимого Торнадо едва не продали для работы в поле. Вот уж стечение обстоятельств! И мармелад вовремя оказался под рукой… Да еще и вишневый!

Все началось с давно и всеми ожидаемого события. Мальвика наконец-то сняла с головы странное сооружение из очков и вуали и появилась за столом с открытым и чистым лицом. И в новом, изящном, модном платье. И сразу же была осыпана массой комплиментов со стороны дворецкого, Кремона и Давида Сонного. Все трое от души радовались за сиротку и не скупились на восторженные отзывы по поводу аккуратненького носика и вполне правильно смотрящих глаз. Хотя даже неопытному Кремону были заметны те небольшие ухищрения, которые применила домоправительница, для того чтобы подретушировать и улучшить внешность своей воспитанницы. Но тетушка была несказанно горда и тем, по справедливости считая, что часть комплиментов принадлежит ей лично за потраченные усилия.

И усилия не только с помощью косметики. За проведенное в замке время Мальвика превратилась из угловатого ходячего скелетика во вполне аппетитную пышечку Не сказать, что у нее стали заметны излишние килограммы, но формы приобрели приятную округлость и даже грудь неожиданно сильно стала выпирать из корсета.

Хотя, в общем, новое лицо девушки не выделялось чем-то особенным. Не уродка, конечно, но и далеко не красавица. Так себе… Вполне простое личико, мягкий, безвольный подбородок да совсем еще детские, пухлые губы. Разве что глаза поражали той необычной глубиной и контрастной резкостью, присущей только картинам начинающих художников. И цвет их постоянно менялся в зависимости от освещения – от ярко-голубого до темно-коричневого, что уже само по себе было уникальным. Да еще каштановые волосы, отдавая приятным блеском, игривыми кудряшками обрамляли довольное личико. Они уже порядочно отросли и в будущем обещали стать одним из главных украшений Мальвики.

Все были довольны, словоохотливы, и за столом на короткое время даже воцарилась прежняя дружеская атмосфера, которую не поддерживал лишь один человек. С самого начала Хлеби уставился на Мальвику каким-то отрешенным взглядом, да так и просидел все время, отведенное для завтрака, фактически ничего и не поев. Он ведь тоже видел приемную внучку в первый раз без бинтов. Все втирания мазей и перевязки делала заботливая тетушка Анна, руководствуясь четкими инструкциями таинственного хирурга, а ее племянник процессом рассасывания послеоперационных синяков совершенно не интересовался. Потому его реакция и казалась немного странной сейчас. Время от времени Хлеби лишь морщил лоб или потирал виски обеими руками, словно у него вдруг неожиданно разболелась голова. Порой он даже улыбался, как бы поддерживая общее оживление за столом, но заметно было сразу: хозяин замка то ли о чем-то сильно задумался, то ли что-то отчаянно пытается вспомнить. Так как все уже давно привыкли к его манере вести себя подобным образом, то и старались делать вид, что не замечают его пристального разглядывания названой внучки. А сама Мальвика в тот момент была просто счастлива и часто поворачивалась к большим зеркалам, желая еще раз удостовериться в приятных изменениях своей внешности.

После завтрака все разошлись по своим заранее намеченным делам. Лишь протектор неожиданно решил лично проверить, как продвигаются успехи Мальвики в обучении. И потратил на это все послеобеденное время. Чем удивил больше всего и в первую очередь саму сиротку. Но так как задания она выполнила все и на «отлично», то даже порадовалась вниманию дедушки. Тем более что тот просто-напросто захватил талантливую ученицу.

Зато потом Хлеби повел себя еще более странно. За обедом он заявил, что сам лично займется детальным обучением Мальвики всем премудростям жизни. И с тех пор девушка не отходила от него ни на шаг. А если и отходила, то хозяин замка тут же спешил за ней и отыскивал в любом закоулке замка и его окрестностей. И водил за собой везде, даже туда, куда раньше внучка категорически не допускалась, – в лаборатории, в долину между скал, превращенную в стрельбище, и в личные апартаменты хозяина замка.