Девушка по имени Роза усадила их обоих. Мёрк положил руку на плечо Марко, тепло сжал его, точь-в-точь как в редкие моменты делал его отец, и устремил все свое внимание на женщину.

Марко дрожал. Ему никогда не доводилось пережить ничего подобного. Мысли о том, что в данный момент воплощаются все его дурные предчувствия, причиняли почти физическую боль. В особенности сейчас, когда он вот-вот должен принести себя в жертву.

Ассад предложил заварить чай, однако Мёрк решительно остановил его и пересел к матери Тильды, взяв ее за руку.

Женщина начала говорить медленнее и более связно, Роза с Ассадом о чем-то перешептывались.

За спиной Мёрка шел новостной репортаж. Журналистка стояла перед замком Тиволи и что-то комментировала. Текстовая строка внизу экрана сообщала о разоблачении в Северной Зеландии воровской банды, которая орудовала в Копенгагене, и о многочисленных задержаниях ее членов.

Затем на экране показали один из наиболее драматичных арестов, во время которого несколько сотрудников полиции пытались совладать с одним-единственным преступником, который оказывал мощное сопротивление. Это был Пико.

Мёрк обратился к Марко с очень серьезным взглядом.

– Можно мне взглянуть на телефон, который они бросили тебе из окна?

Марко протянул руку с мобильным, и полицейский внимательно посмотрел на аппарат. Совершенно обычная «Нокия», видимо, пяти-шестилетней давности, тогда название марки располагалось над экраном. В свое время Марко украл сотни подобных.

Мёрк крутил и ощупывал телефон. На задней крышке был написан маркером телефонный номер. Видимо, нанесен он был человеком, который взломал его и перепродал на черном рынке. Таких «умельцев» можно было без труда найти в любом уголке Копенгагена, Марко знал это лучше кого бы то ни было.

– Роза, попробуй позвонить на этот номер, – попросил Мёрк, указывая на цифры. – Возможно, это номер данного аппарата, возможно, какого-то другого. А может, даже номер человека, звонка которого мы ожидаем.

Она набрала телефон. Мобильный в руке у Мёрка зазвонил.

– Хорошо, итак, теперь мы знаем номер. А теперь посмотри на дисплей и проверь номер, с которого звонили похитители. Такое впечатление, что тут код какой-то африканской страны.

Роза на секунду взглянула на дисплей, после чего удалилась с телефоном.

В последующие минуты им удалось восстановить у матери Тильды более-менее нормальное дыхание, однако с трясущимися руками они ничего не могли поделать.

– Марко, тебе тоже плохо? – спросил Мёрк.

Тот кивнул.

– Мы обязательно вернем Тильду, – заверил их Карл. Однако взгляд, которым начальник обменялся с Ассадом спустя секунду, совсем не понравился Марко.

– Это код государства Кот-д’Ивуар, – вернувшись, сообщила Роза. – Я думаю, вряд ли номер нам что-то даст. К сожалению. Скорее всего, он зарегистрирован на вымышленное имя.

– О боже, – шепнула мать Тильды.

Африканский телефон зашипел в руке у Розы.

– Пришла эсэмэска, – тихо констатировала она.

– Что там? – спросил Мёрк.

– Пишут: «Пушерстрит, Кристиания, сегодня вечером в 8», и еще добавлено, что Марко должен явиться один, иначе…

Она прервалась, взглянула на мать Тильды и протянула телефон Марко.

В их распоряжении оставалось ровно двадцать пять минут.

Свободный город Кристиания издавна был прекрасно знаком Карлу. Там не существовало ни единого закутка и переулка, куда он на заре времен не сунул бы свой нос, ни одного дома, в который он, преисполненный ютской наивности и при полном обмундировании, не заглянул бы в этом уникальном красочном анархистском оазисе.

«Ковчег Мира», «Блоха», «Опера», «Страна Немо», «Пушерстрит», «Серый Зал», «Район Зеленого Сигнала», «Булочная Солнечный Луч»[34] – за каждым из этих названий стояло отдельное приключение. И потому Карл понимал, насколько безнадежной выглядела стоявшая перед ними задача.

Он испытывал противоречивые чувства. С точки зрения полицейского, Кристиания воспринималась как убежище для всевозможного сброда, однако, с другой стороны, именно здесь можно было вдохнуть глоток свободы и перенестись в те времена, когда Копенгаген еще не был передан на откуп яппи и прямолинейной культуре. Кристиания всегда была и остается пуповиной, питающей столицу особым шармом и свободно парящими мыслями. Приверженность велосипедному транспорту, забота об экологии – составляющие субкультурной среды, в которой собаки и прекрасные люди превратили старые уродливые казармы в, вероятно, самую крупную туристическую достопримечательность Дании.

Однако, как водится, лучшие идеи и намерения, взятые на вооружение беспринципными глупыми умами, измененные и перевернутые с ног на голову, меняются до неузнаваемости. Поэтому Кристиания всегда стояла перед вечной дилеммой – свободное управление или управляемая свобода.

Последние годы принесли жителям Кристиании автономию, и теперь ответственность за их внутренние дела лежала исключительно на них самих. Нельзя назвать неожиданностью то, что данный факт имел множество как благоприятных, так и отрицательных последствий.

Времена, когда бравые стражи порядка патрулировали в форменных сапогах этот культурный коллаж, давно миновали; все формы правоохранительных визитов находились под запретом, так что лишь самые неопытные и непримиримые коллеги Карла изъявляли желание раздувать пламя в таких местах, как Пушерстрит. Жители этой улицы, как стервятники, молниеносно унюхивали «бронесвинов» и решительно измордовывали их в хлам, так что у тех больше никогда не возникало мысли сунуться сюда еще раз.

Если б не эта улица, Кристиания представляла бы собой настоящий рай для Карла, но Пушерстрит являлась чрезвычайно опасной территорией для похожего на «легавого». И каким-то образом африканцы узнали об этом. Если кому-то могло понадобиться осуществить обмен в Дании с непременным условием невмешательства полиции, безусловно, следовало выбрать Пушерстрит в Кристиании.

Закрыв глаза, Карл попытался совершить мысленную прогулку по этому клондайку из граффити. В самом конце Принсессегэде совершенно открыто сидели несколько парней и следили за прохожими. С противоположной стороны, рядом с симпатично оформленным красочным овощным магазином, люди сидели в нескольких кафе или под козырьками и так же внимательно наблюдали. Можно было, конечно, пробраться сюда незамеченным с боковых улиц, несмотря на то что и там имелись наблюдатели, выполнявшие свою миссию посреди безудержной торговли гашишем и сканком. Но, если подойти сбоку, представлялось практически невозможным обозревать улицу по всей длине, а в данном случае как раз это было необходимо.

Итак, вопрос заключался в том, каким именно образом приступят к делу африканцы. Они наверняка предвидели, что как только схватят Марко и отпустят девочку, парень закричит. И потому следовало ожидать, что они предпочтут действовать, прижавшись поближе к стенам, чтобы побыстрее утащить Марко с открытого пространства и усмирить его инъекциями или побоями.