Шароле и Мориц Саксонский поступили мудро и вернулись домой: завтра Морицу предстояло быть представленным самому королю.

* * *

Отправляясь во дворец Тюильри, Мориц не придавал особого значения этому предстоящему знакомству. Он знал, что увидит десятилетнего мальчишку, без сомнения, переполненного самодовольством, даже несмотря на то, что он — всего лишь марионетка, послушно исполняющая то, чему его научил мудрый наставник. В общем и целом Мориц не ждал ничего от этой встречи и надеялся, что продлится она недолго.

Пройдя через парадный вход и зал Ста швейцарцев, Мориц попал во дворец, построенный еще Екатериной Медичи (правда, она в нем никогда не жила) и восстановленный позже Людовиком XIV. Регент, Мориц и де Шароле пересекли первую галерею, затем павильон де Бюллан, потом еще одну галерею, выходящую к павильону де Флор, где и располагались королевские апартаменты. Без сомнения, это была самая лучшая часть замка, ведь из нее открывался вид на сады и набережную Сены. Здесь находилось сердце королевской власти, тщательно охраняемое швейцарцами в красных мундирах и личной гвардией — в синих. Атмосфера во дворце Тюильри была куда более торжественной, чем в Пале-Рояле, что являлось отражением большей близости регента к народу.

Регент выбрал для знакомства с королем час, когда тот возвращался с мессы. В маленькой галерее столпилось несколько человек с прошениями — они хотели увидеть короля и поприветствовать его. Регент и его спутники обошли это небольшое столпотворение и направились в библиотеку, служившую, судя по многочисленным картам, учебной комнатой. Регент сел, а его спутники остались стоять. Они немного подождали, и вот за дверью раздался шум голосов, возвестивший о том, что король прибыл. Лакей в парадной ливрее отворил двустворчатую дверь, и Мориц, наконец, увидел короля в сопровождении двоих человек из свиты и воспитателя маршала де Виллеруа. Это был мужчина уже не первой молодости, высокий, с красивой походкой, но граф Саксонский недолго рассматривал маршала. Всем его вниманием завладел десятилетний мальчик, на голове которого покоилась огромная и тяжелая корона, которую он гордо нес, преисполненный подлинным величием. Мальчик был просто прекрасен — нежная кожа, большие черные глаза, обрамленные длинными ресницами, прямой нос с уже намечающейся горбинкой. А как очаровательно он улыбнулся, бросившись в протянутые к нему руки Филиппа Орлеанского, не потеряв при этом своего королевского величия!

— Господин регент Франции! — воскликнул он, а в его глазах зажглись хитрые искорки. — Я всегда очень рад вас видеть! А кто это с вами? Добрый день, господин граф де Шароле... А вы, месье..?

— С вашего позволения, Ваше Высочество, я рад представить вам графа Морица Саксонского, сына Его Величества короля Польши. Граф восхищен вашей страной и жаждет доблестно служить вам своей шпагой.

— Какая замечательная мысль! Так значит, вы солдат, месье?

— Да, сир. С тринадцати лет.

— И под чьими знаменами вы уже воевали?

— Под началом генерала фон Шуленбурга, который был моим наставником, а затем — под знаменами принца Евгения Савойского.

— Самого серьезного нашего врага...

— Предателя и изменника, Ваше Величество! — настойчиво поправил де Виллеруа.

— Если я правильно помню ваши же уроки, господин маршал, то ему попросту не оставили выбора, и это огромная ошибка! Но если ученик достоин своего учителя, королевству крупно повезло!

— Если вы позволите мне сказать, Ваше Величество, — хрипло пробормотал Мориц, взволнованный до глубины души, — именно принц Евгений дал мне совет отправиться во Францию и служить вам.

— Не видите ли вы, Ваше Величество, тени сожаления о прошлом в совете принца? — прошептал герцог Орлеанский.

— Все может быть! Господин регент, не будете ли вы так добры исполнить просьбу графа Саксонского... Я с огромной радостью приму его на службу.

— Только в том случае, если король Август II даст на это согласие, — сухо отрезал воспитатель короля. Очевидно, что он не любил быть на вторых ролях.

— Это само собой разумеется, — быстро ответил регент, который, судя по всему, недолюбливал Виллеруа. Он ставил ему в вину то, что в воспитании короля слишком много времени уделяется восхвалению Людовика XIV, который остался в памяти маршала блистательным кумиром, находящимся где-то посередине между небесными избранными и несчастными жителями этого бренного мира.

Аудиенция на этом завершилась. Регент покинул своих спутников у выхода из королевского кабинета — ему самому предстояло дать еще несколько аудиенций. Шарль де Шароле воспользовался случаем, чтобы представить Морица нескольким знакомым во дворце. Впрочем, тот отвечал на их приветствия машинально, даже не слыша имен. Его внимание было приковано к странного вида паре, которая как раз появилась в галерее. Мужчине было около двадцати пяти лет, он был некрасив, сгорблен и непропорционально сложен... но интересовал графа вовсе не он. Женщина, находившаяся рядом с ним, была хороша, словно на погибель ангелам, изысканна и бесконечно грациозна, с ослепительно белой кожей, золотыми глазами и темными волосами, в которых переливался свет. Она насмешливо улыбалась и не обращала ни малейшего внимания на своего мужа.

Мориц дернул де Шароле за рукав:

— Кто они? — спросил он, не отводя глаз от неземного создания.

— Принц и принцесса де Конти! Он злой, как черт, и любит только золото, что не мешает ему быть очень ревнивым... Он входит в Регентский совет, а также занимается спекуляциями вместе с Лоу.

— А она? Я еще никогда не видел такой ослепительной женщины.

— А у вас хороший вкус, мой дорогой друг! — с улыбкой воскликнул де Шароле. — И я не стану с вами спорить. Эта женщина — моя сестра! Пойдемте, я вас представлю.

Сказать, что мужчины-родственники просто недолюбливали друг друга — это ничего не сказать. По правде говоря, они друг друга просто терпеть не могли, однако Мориц быстро понял, что правда не была коньком принца де Конти. Достаточно было видеть, с каким недовольством принц закатил глаза во время приветствия. Происходило оно так: сухое «добрый день» с обеих сторон, и вот «очаровательный» принц уже поворачивается спиной, не обращая никакого внимания на гостя, которого ему представляют. Униженный и оскорбленный, Мориц машинально опускает руку и пытается нащупать на поясе эфес шпаги, которой, конечно, нет и быть не может — оружие не дозволено в королевском дворце. Взрыв звонкого смеха возвращает графа к реальности — это хохочет принцесса де Конти.

— Вы иностранец, месье, и это сразу заметно! Иначе вы бы знали, как знает здесь каждый, что мой муж — самый настоящий грубиян! —