Минуту, всего лишь минуту я подумываю о том, чтобы вернуться в школу. Но тут Флинт заканчивает излагать правила игры и, схватив Грейс и Мэйси за руки, бежит прочь. Когда они останавливаются, Флинт смеется каким-то словам Грейс, наклоняется к ней, и меня охватывает ярость.

Мне приходится напрячь всю свою волю, чтобы остаться на месте, мои кулаки сжимаются, нервы напряжены, пока я пытаюсь уразуметь, в какую игру играет Флинт. И игра ли это вообще.

Он что-то шепчет на ухо Грейс, но я стою слишком далеко от них, чтобы что-то расслышать, несмотря на то, что все мои чувства обострены. А когда его мерзкие губы почти касаются узкой полоски незакрытой кожи в верхней части ее щеки, я чувствую, как мои клыки резко вырастают.

Я внезапно оказываюсь намного, намного ближе к ним, хотя и не помню, чтобы я сознательно принимал решение приблизиться, и в моем мозгу проносятся мысли об убийстве и кровопускании.

Я заталкиваю их в самый дальний угол моего сознания и притворяюсь перед самим собой, будто не слежу за каждым движением Флинта, словно хищник, собирающийся атаковать свою жертву.

– Успокойся, – говорит мне Мекай, стоящий за деревом в нескольких ярдах от меня. И я впервые радуюсь тому, что он и остальные не позволили мне отправиться сюда одному. Якобы для того, чтобы защитить меня – они всегда так говорят, – но теперь я не могу не гадать, не для того ли друзья пошли со мной, чтобы также защитить всех остальных.

Черт, черт. Я закрываю глаза и провожу рукой по своему лицу. Когда я думаю о Грейс, мне надо сделать усилие и взять себя в руки… причем быстро. Потому что, хотя Вселенная и решила, что Грейс и есть моя пара, это ничего не значит, если с этим не согласна она сама. А характер у Флинта куда легче, чем у меня, так что неудивительно, что, говоря с ним, она смеется так весело и беззаботно.

Мне надо отойти назад и, возможно, обуздать эту мою чертову жажду крови.

Но вот начинается игра, и Грейс, Мэйси и Флинт бегут к деревьям, стоящим на другой стороне поляны. Я им не мешаю, полный решимости вести наблюдение отсюда. Но поскольку, когда речь идет об этой девушке, я, похоже, не в силах владеть собой, моей решимости хватает только секунд на пять, после чего я иду за ними, но иду украдкой, поскольку мне совсем не хочется объяснять кому-то, что я тут делаю, тем более что я точно не знаю этого и сам.

Я обхожу группу ведьм и ведьмаков, которые даже не дают себе труда лепить снежки. Вместо этого они пытаются обстреливать друг друга потоками снега, что кажется мне занятием бесплодным, но очень прикольным. Во всяком случае, до тех пор, пока ведьма по имени Вайолет не ухитряется метнуть в своих противниц столько снега, что засыпает их с головой.

Они визжат, пытаясь выбраться наружу, и я невольно ухмыляюсь, незаметно крадясь мимо. Похоже, их заклинания не столь уж и бесплодны, думаю я.

Теперь Грейс находится через несколько деревьев от того места, где стою я, она лепит снежки, создавая тот арсенал, о котором ей говорил я. Она смеется, это приятный звук, веселый, и я улыбаюсь, несмотря на то, что смеется она благодаря этому чертову дракону. Здорово, что ей сейчас весело и хорошо.

Я хватаюсь за сук и, раскачавшись, оказываюсь наверху. Это можно сделать быстро, и это куда веселее, чем левитировать, используя телекинез. А когда я залезаю на верхушку дерева, передо мной открывается вся картина игры в снежки.

Несколько волков все еще находятся на поляне, один за другим с силой швыряя друг в друга снежки. Ведьмы и ведьмаки обрушивают с веток ближайшего дерева снег и сосульки на голову каждого, кто достаточно глуп, чтобы пройти под ним. А драконы, оставаясь вне схватки, накапливают снежки, как они копят драгоценные камни в туннелях под школой. Это, разумеется, наиболее прагматичный подход – в скором времени они накопят достаточный арсенал для того, чтобы выбить из игры любого, кто подойдет к ним близко, но я бы погрешил против истины, если бы стал отрицать, что более всего мне импонирует подход ведьм. Высыпать на голову каждого, кто проходит мимо, целую кучу снега – это оригинально, и на это чертовски весело смотреть.

Неподалеку от меня слышится крик – это голос Грейс, и я сразу же сосредоточиваюсь на ней. И улыбаюсь, как дурак, глядя, как она пытается вытереть лицо, покрытое снегом. Флинт протягивает руку, помогает ей очистить шарф, и его пальцы оказываются слишком близко от открытой кожи ее щек, похожей на лепестки цветка. Той самой кожи, к которой я мечтаю прикоснуться с тех пор, как она приложила ладонь к моему лицу.

А когда она смотрит на него, засмеявшись и встряхнув кудрями под ярко-розовой шапкой, я невольно издаю низкий рык. Этот звук вырывается у меня еще до того, как Флинт отдает ей эту свою чертову драконью шапку и помогает наполнить ее снежками.

Мой рык становится еще более злобным, когда он касается ее своими лапами и перекидывает через плечо с таким видом, будто ей там самое место. А когда он обнимает рукой верхнюю часть ее бедер, чтобы она не упала, меня охватывает почти неодолимое желание вонзить клыки в его яремную вену.

Если он уронит Грейс, если он повредит хотя бы один волосок на ее голове, я его убью, точно убью. А если нет… очень возможно, что я убью его все равно. Особенно если он не уберет от нее свои лапы в ближайшие пять секунд.

Меня охватывает облегчение, когда он благополучно усаживает ее на одну из нижних веток, и я наконец-то могу вздохнуть свободно, чего, как мне сейчас кажется, мне не удавалось сделать уже несколько часов.

И начинаю с удовольствием наблюдать за тем, как Грейс обрушивает снежок за снежком на всякого, кто идет мимо. Это получается у нее на редкость метко для человека, который никогда прежде не играл в снежки.

Но тут налетает сильный ветер, Грейс шатается на своем суку и хватается за ствол, чтобы не упасть. К тому времени, когда следующий порыв ветра сотрясает ее дерево еще сильнее, я уже скольжу вниз по своему собственному дереву и оглядываюсь по сторонам, чтобы определить, естественный ли это ветер или же его кто-то сотворил.

Остальные члены Ордена следуют за мной.

Я уже почти преодолел половину расстояния, отделяющего меня от Грейс, и почти готов счесть ветер естественным, несмотря на столь странное совпадение, когда в нескольких ярдах от себя вижу Байю. Этот дракон все еще находится в человеческом обличье, но он стоит лицом к Грейс, открыв рот, и на все между ним и ею – снег, деревья, людей – дует сильнейший ветер.

Меня захлестывает ярость. Движением руки и силой телекинеза я отрываю его от земли, поднимаю на несколько футов и с силой впечатываю в ствол ближайшего дерева.

Он ударяется так, что падает без чувств, и какой-то части меня хочется выпить из него всю кровь за то, что он вообще посмел подумать о том, чтобы угрожать Грейс, но сейчас мне нужно беспокоиться о другом. О том, что, хотя вызвавший ветер дракон и нейтрализован, этого нельзя сказать о самом ветре. И он дует прямо на мою пару.

Я бросаюсь к Грейс, но как быстро я бы ни передвигался, мне все равно не успеть. Ветер слишком долго хлестал по дереву и по ней. Я слышу, как хрустнул сук, на котором она сидит. А этот ублюдок Флинт абсолютно ничего не делает, чтобы ей помочь.