О реальном положении страны, каким его видел Андропов, дает представление запись Гриневского о встрече с ним 16 декабря 1983 года. Андропов, которому жить оставалось меньше двух месяцев, находился в больнице. Он предупредил посла, уезжавшего в Стокгольм на переговоры по разоружению:«Международная обстановка перенапряжена. Пожалуй, впервые после Карибского кризиса Соединенные Штаты и Советский Союз уперлись лбами. Они хотят нарушить сложившийся стратегический паритет и создать возможность нанесения первого обезоруживающего удара. А мы… — он опять замолчал, — экономика наша в плачевном состоянии — ей нужно придать мощное ускорение, но наши руки связаны афганской войной. Американцы же делают все, чтобы не выпустить нас из Афганистана… Нам не удалось помешать размещению их средних ракет в Европе. Тут нужно честно признать — мы проиграли. Теперь Стокгольм. Американцы там будут исполнять песенку на мотив “Все хорошо, прекрасная маркиза”, а вас заставят подпевать. Так что вам ни на шаг нельзя ни в чем уступать. Это будет выглядеть как наше поражение.

Нам остается одно, — продолжал он ровным, без эмоций, голосом, — как в XIX веке после Крымской войны бросить лозунг — “Россия сосредоточивается” и набирать силу. Будем сильными — нас будут уважать и про права человека не вспомнят. Не будем сильными — все развалится”».

Однако Андропову суждено было мало сделать. Он был тяжело болен и не располагал необходимым запасом времени, к тому же в Политбюро не было единства. С Андроповым конкурировал «второй» секретарь ЦК Черненко, тоже пожилой и больной человек. Чтобы укрепить свои позиции, Андропов приблизил к себе секретаря ЦК по вопросам сельского хозяйства М.С. Горбачева, самого молодого члена Политбюро.

Существует версия и о карьерных устремлениях Андрея Андреевича. Ее высказал Александров-Агентов: «В ожидании кончины Андропова Громыко нацелился на пост Генерального секретаря. Устинов и другие поставили ему заслон из умирающего Черненко — лучше никакой Генеральный секретарь, чем Громыко…»

Впрочем, эта версия крайне сомнительна.

9 февраля 1984 года Андропов скончался от острой почечной недостаточности. 13 февраля генеральным секретарем был избран Черненко, сделавший свою карьеру в партийном аппарате и всегда обеспечивавший интересы Брежнева. Этот опытный, умный и осторожный администратор был болен астмой и рассматривался как переходная фигура. При нем продолжилась андроповская линия на обновление руководства, был сменен 81 областной партийный руководитель.

* * *

20 декабря 1984 года умер Устинов, самый влиятельный член советского руководства. Из «большой тройки» остался один Громыко.

10 марта 1985 года умер Черненко.

«Гонки на лафетах» по Красной площади закончились.

Что же тогда собой представлял советский ареопаг? На пост генерального секретаря могли претендовать несколько членов Политбюро: «второй» секретарь ЦК Горбачев, секретарь ЦК по оборонной промышленности Г.В. Романов, секретарь Московского горкома партии В.В. Гришин, первый секретарь ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкий. Громыко не претендовал, но мог сыграть решающую роль как старейшина.

Реальная борьба за роль преемника велась между 54-летним Горбачевым, он представлял партаппарат, и 62-летним Романовым, курировавшим военно-промышленный комплекс. Когда говорят, что выбор молодого по сравнению со «старцами» Горбачева был предопределен, в этом есть либо непонимание ситуации, либо лукавство. Романов тоже был далеко не старик. Он обладал огромным опытом, был участником Великой Отечественной войны, кораблестроителем, конструктором, прошел все ступени партийной работы, начиная с низовой должности секретаря заводской партийной организации. В 1983 году по решению Андропова стал секретарем ЦК и курировал отделы административный (армия, КГБ, МВД), оборонной промышленности, промышленности. Не исключено, что Андропов рассматривал его как своего преемника. В бытность Романова первым секретарем Ленинградского обкома партии распространился слух, что его дочь праздновала свою свадьбу в Эрмитаже и при этом был разбит драгоценный царский сервиз; на самом же деле свадьбу отмечали в узком кругу на государственной даче Романова. Однако слух имел широкое распространение и даже как достоверная информация распространялся западными СМИ, что придало ему черты достоверности. Кремль легко мог его опровергнуть, но когда руководство КГБ поставило этот вопрос перед Сусловым, тот ответил: «Мы Романова ни в чем не обвиняем, нам опровергать нечего».

Таким образом, главный идеолог не захотел защищать репутацию руководителя крупнейшей (после Москвы) партийной организации. Почему так вышло, остается только гадать. Но Суслов уже перешел в мир иной и мог повлиять на расклад сил в Политбюро только как воспоминание. Равно как и Устинов, который при жизни ревниво относился к волевому Романову, воспротивившись его выдвижению на пост «второго» секретаря, поддержав более покладистого и удобного Горбачева.

В декабре 1984 года Горбачев во главе официальной делегации был в Англии, встречался с премьер-министром Маргарет Тэтчер, на которую неожиданно произвел впечатление тем, что не был похож на других советских руководителей. Незадолго до этой встречи Тэтчер провела в загородном поместье Чеккерс специальные слушания, на которых был сделан вывод, что Советский Союз не может вложить огромные средства в собственную программу СОИ. Горбачев показался ей раскованным, он даже позволил себе не посетить могилу Карла Маркса. Тэтчер позднее заявила журналистам: «Это человек, с которым можно вести переговоры и договариваться». Но о чем договариваться, она не сказала. Через неделю после встречи с Горбачевым она уже обсуждала в Кемп-Дэвиде с Рейганом программу СОИ и участие в ней британского ВПК. Идею СОИ она вообще считала главной составляющей победы Запада в «холодной войне».

Естественно, Горбачев ничего этого не знал, у него были другие проблемы.

К началу 1985 года состав членов и кандидатов в члены Политбюро, избранных пленумом ЦК в марте 1981 года, сильно поредел: умерли М.А. Суслов, Л.И. Брежнев, Т.Я. Киселев,

A. Я. Пельше, Ш. Р. Рашидов, Ю.В. Андропов, Д.Ф. Устинов, отправлен на пенсию А.П. Кириленко. Вот те, кто остался и должен был предложить кандидатуру на пост генерального секретаря: первый заместитель председателя Совета министров СССР Г.А. Алиев, председатель Совета министров РСФСР B. И. Воротников; «второй» секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев, первый секретарь МГК КПСС В.В. Гришин, министр иностранных дел СССР А.А. Громыко, первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Д.А. Кунаев, секретарь ЦК КПСС Г В. Романов, председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС М.А. Соломенцев, председатель Совета министров СССР Н.А. Тихонов, первый секретарь ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкий. Кандидаты в члены Политбюро и «простые» секретари ЦК имели совещательный голос.

Как писал Валерий Легостаев, помощник секретаря ЦК по организационной работе Е.К. Лигачева, «если теперь посмотреть на эти десять фамилий с точки зрения их отношения к кандидатуре М.С. Горбачева, то картина складывается, предположительно, такая. Трое — Тихонов, Романов и Гришин — определились еще в феврале 1984 г., не проявив в общем-то радости по поводу выдвижения М.С. Горбачева на вторую ступень в партии. Двое — Кунаев и Щербицкий, судя по всему, также не являлись сторонниками М.С. Горбачева. Во всяком случае, решающее заседание Политбюро после кончины К. У Черненко, на котором председательствовал сам М.С. Горбачев, постарались провести без их участия. Наконец, представители новой, так сказать, андроповской волны в Политбюро — Алиев, Воротников, Соломенцев — склонялись в пользу М.С. Горбачева, усматривая в его восхождении определенные политические шансы и для себя».