Действительно, половина (если не больше) упоминающихся понятий была неизвестна Инеррену, зато все остальные – и зрители, и присяжные, и обвинители – прекрасно поняли, что имел в виду Адвокат. Кратко это можно было сформулировать так: кто может понять действия отдельных созданий, кроме самого Создателя? А как можно осудить кого-то, не понимая, чего он, собственно, добивался?

– Ты спятил? – яростно зашептал Рэйден. – Использовать магию на Суде Равновесия? В присутствии величайших Адептов Искусства?

– Какая разница, – отмахнулся чародей, – мне-то уже все равно. Заметят – так и будет, а нет – дело может и облегчиться.

Железный Гвардеец расстелил свой плащ и уселся на него, прислонившись спиной к толстому стволу дерева. Он расслабился, впитывая в себя незабываемые ощущения этих мест, знакомых до мелочей и постоянно преподносящих сюрпризы.

Туман, слабый аромат вереска и мягкая, спокойная тишина властвовали в этом месте, казалось, вечно – но Железный Гвардеец знал, что это никогда не было правдой. Огромному дереву было не так уж много лет – столько же, сколько и скрывавшемуся за паутиной бледного тумана Лабиринту. Тому Лабиринту, который начертил Корвин в дни Войны с Хаосом; Лабиринту, который настолько сильно отличался от амберского, что можно было бы назвать его абсолютно иным. Да, этот второй Лабиринт мог и не быть сущностью Порядка, хотя жители Хаоса всеми силами утверждали обратное. Впрочем, что они понимают в Порядке…

Но вовсе не это занимало мысли охранника. И обнаженную шпагу он положил рядом с собой вовсе не для того, чтобы думать о Порядке и Хаосе. Время размышлений ушло. Наступил час ожидания, за которым обязательно последует минута действия.

Роджер знал, что его двойник сейчас пробирается по Двору Хаоса, расчищая себе путь с помощью спикарта. Он мог бы даже войти с ним в контакт, для этого нужно было лишь сосредоточиться. Однако этого в данный момент делать было нельзя. У каждого из них своя задача: успех же будет достигнут только в том случае, если оба они одержат победу.

Земля задрожала. Вдалеке послышался волчий вой.

Стена тумана разошлась, открывая мерцающие бледно-голубым светом линии Лабиринта.

Железный Гвардеец мягко положил руку на эфес шпаги, одновременно подбирая ноги под себя и готовясь к мгновенному прыжку.

От поворота к повороту угловатый, зигзагообразный узор Логруса становился все более внушительным. Сопротивление Стражей нарастало, удары по барьеру сознания достигли критического уровня. Призраки лучших воителей Двора Хаоса стояли вокруг, нетерпеливо выжидая, пока ошибка претендента даст им возможность занять его место в краю реальных личностей.

Роджер улыбнулся им в лицо и прошел дальше, открыв еще два канала на спикарте. Бурлящая в его кольце сила с начала времен ждала этого момента, момента Великой Битвы. И дождалась.

Теперь, когда новые силы пытались изгнать древнее могущество из реального плана существования, Вселенная вновь оказалась на краю гибели. А те, кто был призван следить за Великим Равновесием, занимались каким-то Повелителем Теней, считая главным сокрушителем равновесия его!

План был рассчитан до мельчайших подробностей. У новых Сил имелись могущественные союзники, активно использующие их и тем самым дававшие Им использовать себя; древние же силы уже давно не принимали участия в Игре по этим правилам.

Все шло одно к одному. Повелитель Теней был лучшим отвлекающим маневром, какой только можно было вообразить. Каждое его деяние, направленное вроде бы на подрыв равновесия, на самом деле усиливало давление на древние силы – и новые отыгрывали себе еще часть Поля, увеличивая тактическое преимущество.

Только одно не было учтено в этом плане, составленном неведомо кем и неведомо когда. Тот факт, что обладатель древней силы может узнать обо всем ДО решающего момента. И ввести в Игру новую фигуру – самого себя.

А на этом этапе даже одна фигура может принести победу…

Древняя сила вступила в борьбу, словно никогда из нее не выходила – уверенно, активно и без колебаний. Безликие существа, подбиравшиеся к центрам Энергии, были остановлены у последней черты. В Хаосе, в Амбере и на лишенной имени вересковой равнине под огромным деревом.

Удар Уэйрдремма в темной пещере под Дворцом Амбера был нанесен одновременно с коротким выпадом Грейсвандира в изменяющемся пространстве Тир-на Ног-та. В этот же миг в подводном царстве Ребмы у Жерара проснулось чувство юмора: он оставил голову своего противника внутри камеры Лабиринта, а тело – снаружи. Бенедикт же аккуратно, словно на ежедневной тренировке, рассек нападавшего на три равные части.

Железному Гвардейцу пришлось потруднее, поскольку он не обладал ни силой амберитов, ни несколькими веками боевой практики. Зато у него оказалось преимущество – противник явно не ожидал столкнуться с охраной, так что Роджер проткнул его в трех местах до того, как тот сообразил, что на него напали.

Внутри же комнаты, где был скрыт Логрус, разыгралась действительно впечатляющая дуэль. Будь у нее хоть один свидетель, наверняка через несколько дней по всей Вселенной прокатилась бы слава о герое Роджере – отважном Защитнике Логруса. Но свидетелей не оказалось. Сам же Роджер предпочитал молчать, прекрасно понимая, что ему все равно никто не поверит. Не осмелятся.

И все же вскоре появилась странная легенда, наверняка основанная на этих событиях. Событиях, которые (согласно архиву Безымянных, не имеющем ни единого пробела за миллионы лет их истории) не происходили никогда, так как не могли произойти.

Новая линия в старом узоре —

Новый участник забытой игры,

Старый корабль по новому морю

В Вечность плывет сквозь Забвенья костры.

С новым стремлением – к старым вершинам,

С новою целью – по старой тропе,

С новой мечтою и новой надеждой

Снова участвовать в старой борьбе.

Старое твердо. Его уничтожить

Много труднее, чем вновь воссоздать.

Новое спит – но его потревожить

Легче, чем снова заставить лечь спать.

Новый учитель – для старых ошибок,

Новый художник – для старых картин.

Новый девиз – «Смерть встречаем улыбкой»,

Старый – «Останется только один!».

Старый мир умер, а новый родился…

Это, увы, лишь пустые слова —

Старый мир жив. То ли он возродился,

То ли он вовсе и не умирал.

В новой одежде и с новою тростью,

В старый поход и за старым вождем

Мы, преисполнившись новою злостью,

К старому кладбищу молча бредем…

Старая песня под новым мотивом

Всех поднимает. И снова, как встарь,

Тени минувшего за исполином

Держат свой путь в безымянную даль

И, порожденные старою жизнью,