– Дайте ей все, что она просит, – пророкотал он. И не жалел.

Наконец-то Франческа будет принадлежать ему. И его не волновало, сколько придется за это заплатить.

Ленни вернулся в Лос-Анджелес к сердитой Джесс и пустой квартире. Продюсеры «Ручьев» тоже не прыгали от восторга, особенно когда он пожаловался на сценарий, присланный ему в Нью-Йорк и прочитанный в самолете.

– Дерьмо, – заявил Ленни.

– Пошел к черту, – ответили продюсеры. – Съемки начинаются завтра. Не надо было уезжать.

Ленни просидел над исправлениями в сценарии всю ночь, пытаясь сосредоточиться и постоянно возвращаясь мыслями к Лаки.

Он звонил ей каждый час, пока она наконец не сказала:

– Ну это уже становится смешным.

Но все равно они долго еще разговаривали.

– Мне надо хоть немного поспать, – взмолилась она в конце концов. – Димитрий приезжает завтра, и мне необходимо иметь ясную голову.

– Потом позвони мне, – попросил Ленни. – Я вернусь из студии около восьми вечера по лос-анджелесскому времени.

Они все спланировали. Лаки не станет колебаться. Она скажет Димитрию о разводе при первой возможности. Затем вместе с Роберто и Чичи переедет из нью-йоркской квартиры в дом в Ист-Хэмптоне. Затем в дело вступят адвокаты.

Все, казалось, так просто. Но внутренний голос говорил Лаки, что что-то случится.

Олимпия сразу же почувствовала неладное. Она достаточно часто и подолгу летала, чтобы заметить неполадки. Они слишком долго готовились к посадке.

Шведка-стюардесса побледнела под загаром, а гроза и качка здесь были ни при чем.

– Что случилось? – требовательно спросила Олимпия, схватив ее за руку, когда та пробегала мимо.

Стюардесса фальшиво улыбнулась.

– Ничего, – ответила она с наигранной веселостью.

– Не пудрите мне мозги, – сказала Олимпия, ощущая странное спокойствие.

– Просто небольшая проблема с шасси.

– Какая проблема.

– Его заклинило.

– Чудесно!

– Аэропорт Ниццы предупрежден. Но командир корабля считает, что все само наладится прежде, чем мы вынуждены будем прибегнуть к аварийным мерам.

На какой-то миг Олимпию охватила паника, но только на миг. Она бросила взгляд на Франческу – примадонна спала...

– Не будите ее, сколько возможно, – приказала она. Стюардесса кивнула. Несмотря на шведскую сдержанность ее била дрожь.

– Когда мы должны садиться? – спросила Олимпия.

– Через двадцать минут.

Двадцать минут на то, чтобы заставить шасси встать на место.

А если не встанет?

Олимпия полезла за кокаином.

Личный самолет Димитрия Станислопулоса разбился в 19.45 в пятницу.

На борту находилось девять человек – семь членов экипажа и двое пассажиров.

Приземлившись в море пены, самолет перевернулся на взлетно-посадочной полосе и вспыхнул как факел. Два члена экипажа и один пассажир сумели выбраться из огненной ловушки. Все трое получили сильные ожоги.

Остальные погибли.

Кэрри Беркли улыбнулась Брайану Гамбелу, вместе с которым она развлекала Америку в «Шоу сегодняшнего дня». Было раннее утро, и душная волна зноя уже гуляла по улицам Нью-Йорка. Но внутри студии компании «Эн-би-си» в Рокфеллеровском центре, под легкий гул кондиционеров, Кэрри Беркли, прекрасно сохранившаяся элегантная дама шестидесяти девяти лет, и Брайан Гамбел, один из лучших телеинтервьюеров, обменивались словами и взглядами, создавая атмосферу легкой и приятной беседы.

Кэрри рекламировала свою книгу, написанную в сотрудничестве с Анной Робб и названную «Книгой стиля Кэрри Беркли». Ее творение уже шло вверх в списках бестселлеров среди изданий в мягкой обложке. А вариант в твердой обложке продержался в списке наиболее популярных книг, публикуемом в «Нью-Йорк таймс», целых семь недель.

Брайан Гамбел усмехнулся – у него была неотразимая усмешка – и завершил интервью.

«Чрезвычайно милый молодой человек», – подумала Кэрри. Именно такого мужчину она хотела бы познакомить со своей дочерью – будь у нее дочь.

В «Зеленой комнате» ее поджидал тощий рекламный агент, прикомандированный к ней издательством, – молодой человек с волосами морковного цвета и располагающей улыбкой, не скрывавшей ни от кого гомосексуальных наклонностей.

– Вы сегодня просто блистали, – восторженно воскликнул он. – Впрочем, как всегда.

– Вы бы сказали то же самое, что бы я ни сделала, – поддразнила его она.

– Естественно. Яже не дурак.

Он взял ее под руку, и они вышли из здания телекомпании.

На улице их поджидало несколько охотниц за автографами. Одна из них протянула Кэрри зачитанную копию ее книги. Она расписалась с затейливым росчерком.

Лимузин уже урчал мотором, готовый везти ее на следующее мероприятие. Она откинулась на спинку роскошного кожаного сиденья и в который уже раз подивилась, насколько изменилась ее жизнь. Она, Кэрри Беркли, – публикующийся писатель. Конечно, во многом благодаря Анне Робб. Две женщины очень сдружились. Настолько, что Кэрри позволила Анне выведать самые сокровенные тайны своей жизни. И последний год они вместе работали над биографией Кэрри – сенсационной рукописью, завершенной совсем недавно и готовой предстать перед глазами издателя.

– Мы вполне можем рассчитывать на аванс в полмиллиона долларов, – спокойно заметила Анна при их последней встрече. – Ваша история произведет фурор.

Кэрри подумала – а стоило ли выставлять свою жизнь напоказ за полмиллиона долларов? Но, впрочем, она занялась книгой не ради денег. Анна убедила ее, что о такой судьбе необходимо рассказать. И, перечитывая страницы рукописи, порой настолько откровенной, что она с трудом заставляла себя читать дальше, Кэрри осознала правоту Анны.

Пока никто не знал о существовании ее книги. Ни Стивен, ни даже Фред Лестер. Обе женщины не спешили раскрывать свою тайну.

– Надо сначала показать рукопись Фреду, – настаивала Анна. – Не думаю, чтобы он заплатил требуемую сумму, но пусть решает сам. К тому же он заслуживает права первого прочтения.

Кэрри согласилась. Она знала о связи Анны и Фреда Лестера. После многих месяцев молчания Анна как-то раз проговорилась.

– Вам очень повезло, – заметила Кэрри. – Он производит впечатление очень милого человека.

– Так оно и есть, – подтвердила Анна.

– Вы не собираетесь пожениться? – спросила Кэрри, не понимая, почему ей вдруг стало так грустно.