Нарваэс прибыл на Кубу с хорошо вооруженным отрядом из тридцати стрелков. Он высадился на южном побережье острова и вскоре присоединился к Веласкесу, который выступил на запад из Баракоа с сотней пехотинцев и примерно двадцатью всадниками. Они прошли через будущую провинцию Ориенте к Баямо, где Нарваэс, находившийся в авангарде, доложил о сопротивлении. Веласкес отослал ему еще пятьдесят человек, десять из которых были на лошадях. Нарваэс должен был попытаться объяснить аборигенам, что он прибыл лишь посмотреть страну, проинформировать их о том, что они должны служить Испании, и объяснить, что намерение обратить их в христианство вреда не принесет{1249}.

Однако исполнить свою миссию Нарваэс не смог (по его словам). Сначала он попал в засаду и (как он доложил) ему пришлось убить сотню таино, таким образом взяв Баямо под власть Испании. Он преследовал аборигенов до Камагуэя, убив по пути вождя по имени Кагуас. Индейцы Камагуэя, естественно, не были рады пришельцам. Люди же Баямо быстро подчинились испанцам, предложив им в качестве подарка костяные бусы.

Нарваэс вернулся в Баямо и обнаружил, что Веласкес вернулся в Баракоа, оставив за главного своего молодого племянника, Хуана де Грихальву, который также был уроженцем Куэльяра. Лас Касас был при нем священником. Затем конкистадоры вновь двинулись на запад с несколькими сотнями людей, поддерживаемые примерно тысячей завороженных и странно готовых к сотрудничеству местных жителей. И возле Камагуэя они нашли золото. Проходя через поселение под названием Куэиба, они увидели, что некоторые аборигены поклонялись образу Святой Девы Марии, который, скорее всего, здесь оставили какие-нибудь потерпевшие крушение испанцы. Они с неохотой обменяли его на гораздо более хороший образ, оставленный Лас Касасом.

Испанцы планировали продвигаться в сторону деревни местных жителей, где Лас Касас попытался бы уговорить аборигенов отдать испанцам половину их земли. Их также попросили поделиться едой – мясом, рыбой и хлебом. Лас Касас послал бы переводчика, который все это объяснил бы.

Но в Каонао, возле нынешнего Камагуэя, все пошло наперекосяк. Поселение было большое, с двумя подобиями площадей. В ответ на просьбу Лас Касаса туземцы приготовили для пришельцев большое количество хлеба из маниоки. Две тысячи человек собрались, дабы посмотреть и подивиться тому, как выглядели испанцы, ибо для них это было необычно. Еще больше аборигенов впечатлили их лошади. Еще пять сотен индейцев наблюдали за пришельцами из большого дома на площади. Лас Касас сказал аборигенам, что испанцы хотели бы войти в тот дом, но им предложили больше куриц, лишь бы удержать их снаружи. Покуда командиры решали, что им делать, один из испанцев (которого Лас Касас не назвал) сорвался и принялся убивать. Подобный настрой был заразителен. Капитаны Нарваэса (опять же – мы не знаем их имен) направились в большой дом и устроили там такую бойню, что кровь вытекала наружу. Лас Касас сумел спасти сорок индейцев на площади, однако его спутники все бросились в бой. Нарваэс сидел на своем коне «подобно статуе», покуда все это продолжалось. Когда он увидел Лас Касаса, он спросил его: «Что ты думаешь о наших испанцах? О том, что они здесь натворили?» Лас Касас ответил: «Я всех вас посылаю к дьяволу». Он с горечью вспоминал: «Не помню, сколько крови мы пролили на том пути»{1250}.

После этой бойни испанцы никого не встречали – местные жители пытались уйти на ближние острова, хотя потом они и вернулись. Лас Касас говорил:

«Мужчины и женщины, подобные овцам, каждый с немногочисленными пожитками в узелке за спиной… Их возвращение заставило меня возрадоваться, поскольку возвращались они в свои дома, и это было тем, чего они хотели. Но я также испытывал жалость и сострадание к их кротости, смирению, нищете и страданиям, к тому, что были они изгнаны и безвинно. Отцы, сыновья, братья и соседи их были жестоко убиты… неужели все это можно просто оставить в стороне и забыть, как дело давнее?»{1251}

Произошедшее заставило Лас Касаса изменить свое отношение к политике испанцев. Он основал свою черепашью ферму в лагуне возле Сьенфуэгоса и, похоже, оставался там в течение года, с 1512 по 1513 год. Однако в скором времени он последовал примеру фрая Антонио де Монтесиноса, доминиканца из Санто-Доминго. Возможно, это произошло после прибытия на Кубу трех доминиканцев: Гутьерра де Ампудиа, Бернардо де Санто-Доминго и Педро Сан-Мартина. Один из них (как ранее говорилось) отказывал Лас Касасу в причастии, покуда тот владел рабами. 14 августа 1514 года Лас Касас осудил завоевание поселенцами провинции Санкти-Спиритус: «Я начал говорить им, что они были слепы, нечестны, деспотичны и жестоки»{1252}. Лас Касас передал свою собственность Веласкесу и посвятил остаток своей жизни заботе о хорошем отношении к индейцам. Так же сделал и его компаньон, Педро де Рентерия. То, что они видели своими глазами варварское завоевание Кубы, укрепило их решимость.

Нарваэс обосновался на северном побережье Кубы, где имелись перспективы найти какое-то количество золота. Скорее всего это было возле Санта-Клары (искаженное «casa harta», «полный дом». Так это место называлось потому, что испанцы там сытно питались попугаями).

Аборигены рассказывали о каком-то испанце и двух женщинах, которые давно были в плену у их знакомых таино. Нарваэс проинформировал об этом Веласкеса, и тот послал вдоль северного побережья корабль в поисках пропавших соотечественников. Посланники высоко над собой держали палки с белым флагом. Неподалеку от Кохимара они нашли двух обнаженных испанских женщин. Они указали на вождя, который, как они сказали, предательски утопил их спутников. Испанцы уже собирались его сжечь, но Лас Касас воспрепятствовал им, поэтому вождя взяли в плен и заковали в цепи, а затем направились вдоль реки, где, как говорилось, было золото{1253}.

Вскоре их встретил еще один касик и передал им Гарсию Мехиа, кастильца из Эстремадуры, который несколько лет пробыл в плену. Он почти что забыл испанский и жестикулировал как таино. Как оказалось, он и две женщины были тем, что осталось от экспедиции Алонсо де Охеды в Ураба в 1506 году, которая разделилась на пути в Санто-Доминго.

Нарваэс и его люди направились на встречу с Веласкесом в Хагуа на месте современного Сьенфуэгоса на Рождество 1513 года. Затем Веласкес отправил Нарваэса обратно в Гавану с шестью десятками человек, а затем еще дальше на запад, к нынешнему Пинар-дель-Рио. Он вернулся по южному берегу Кубы, где в январе 1514 года основал город Тринидад. Его мэром через некоторое время станет шурин Нарваэса, Франсиско Вердуго из Кохесеса-де-Искар, что в Кастилии. Оттуда он послал корабль на Ямайку за хлебом из маниоки, а другой – в Санто-Доминго за скотом, лошадьми и маисом. Завоевание было успешно завершено – в том смысле, что кастильцы могли свободно селиться на этом острове там, где им было угодно.