– Нет.

– Ага. Это представляет для нас проблему?

– Вряд ли. Если Наперсточек попытается зачерпнуть силу из Обители, ей попросту голову оторвет. Слишком молода еще и мало что понимает.

– Хм. А для окружающих подобная персональная катастрофа опасна?

– Все может быть, Брис. Так что это большая удача, что ты меня с собой взял.

Он прилег рядом.

– И что это, спрашивается, случилось с той нервной и застенчивой женщиной, которую я принял в атри-седы?

– Ты ее соблазнил, дурачок.

– Странник милосердный! – Она осела еще ниже на колени у самой стенки палатки, опустив голову и тяжело дыша.

Спакс подтянул штаны и шагнул в сторону.

– Самое лучшее угощение, – заметил он. – А теперь давай-ка поскорей отсюда. Мне к твоей матери нужно, а если она тебя где-то рядом приметит, сразу сообразит, что к чему.

– И что с того? – огрызнулась Спултата. – Свои-то ноги она перед тобой вроде не раздвигает?

– Блюдет себя, словно королевскую сокровищницу, – хмыкнул он.

– Ты для нее недостаточно красавчик. И пахнет от тебя.

– От меня, женщина, пахнет белолицым баргастом из племени гилков, и ты до сих пор не жаловалась.

Она встала, одернула тунику.

– Теперь вот начинаю.

– Просто твоя мать норовит все больше и больше за дочерьми приглядывать, – сказал он и поскреб бороду обеими руками. – Нижние духи, везде эта пыль.

Спултата, не произнося больше ни слова, скользнула мимо. Он смотрел ей вслед, пока она не растворилась в ночном мраке, потом обошел палатку, в которой хранилось снаряжение королевского обоза, кругом. Палатка королевы поджидала его напротив, у входа стояли двое часовых.

– Что, готова меня принять? – поинтересовался Спакс, приблизившись.

– Припозднились вы для этого, – ответил один из часовых, другой же негромко усмехнулся. Они расступились, освобождая проход. Он шагнул в палатку и прошел коридором во внутреннее помещение.

– Она ходить-то еще может?

– Что, ваше величество?

Абрастал допила вино и показала ему кубок:

– Уже третий. Я и так-то все это не сказать чтобы предвкушаю, а тут еще приходится слушать, как твоя дочь визжит подобно самке мирида, которой пастух в задницу руку засунул. Настроения не прибавляет.

– Она просто с настоящими мужчинами дела до сих пор не имела, – ответил Спакс. – Ну, где мне требуется встать?

Абрастал указала в сторону одной из стен палатки.

– Вон там. С оружием наготове.

Вождь приподнял брови, но ничего не сказал и прошел куда велено.

– Это будет нечто наподобие врат, – сказала Абрастал, снова усаживаясь на стул и скрестив ноги. – Оттуда что-то может явиться, мало того, даже разобрать, что именно мы видим, окажется нелегко – нас будет разделять завеса. Но если все обернется не лучшим образом, завеса прорвется – либо тем, что придет с той стороны, либо когда ты пройдешь сквозь нее.

– Пройду сквозь нее? Ваше величество…

– Замолчи. Ты у меня на службе и будешь делать то, что я скажу.

Дерьмо болотное, мы ей и вправду настроение подпортили. Ну да ладно. Он извлек из ножен оба длинных ножа и присел на корточки.

– Если б знать, я бы топоры захватил.

– Скажи мне, Спакс, что твои шаманы рассказывают тебе про твоих баргастских богов?

Он моргнул.

– Да ничего, Огневолосая. С чего бы им? Я – военный вождь. Мое дело – война. А о прочей ерунде пускай сами беспокоятся.

– И как они?

– Что – они?

– Беспокоятся?

– Это колдуны, они только и делают, что беспокоятся.

– Спакс!

Он скорчил гримасу.

– Баргастские боги – придурки. Словно шестнадцать детишек, которых заперли в маленькой комнате. На несколько дней. Ну, они и начинают жрать друг дружку.

– Значит, их шестнадцать?

– Что? Да нет же. Просто число такое в башку взбрело – нижние духи, Огневолосая, ты меня всякий раз буквально понимаешь – я ж Спакс, не забывай! Придумываю всякое просто развлечения ради. Хочешь со мной про моих богов поговорить? Так они еще хуже меня. Поди, сами себя придумали.

– Что говорят твои шаманы?

Спакс нахмурился.

– Плевать я хотел, что они говорят.

– Все так плохо?

Он пожал плечами.

– Может статься, наши боги внезапно поумнели. Может статься, решили, что их наилучший шанс пережить то, что грядет, – это сидеть тихо и не высовываться. А еще может статься, что они способны излечить все несчастья этого мира одним лишь поцелуем. – Он поднял ножи повыше. – Только я бы на это не рассчитывал.

– Не молись им, Спакс. Сегодня вечером, вот сейчас, не нужно. Ты меня понял?

– Я, ваше величество, и не припоминаю, когда в последний раз им молился.

Абрастал налила себе еще вина.

– Бери вон те меха. Они тебе пригодятся.

Меха?

– Огневолосая, я…

Посреди комнаты появилось темное пятно, мгновение спустя оттуда хлынул обжигающе холодный воздух, сразу же покрыв инеем все вокруг. Легкие вождя саднило при каждом вдохе. Расставленные вдоль одной из стен горшки потрескались, потом рассыпались вдребезги, их содержимое мерзлыми комками вывалилось наружу.

Превозмогая боль в глазах, Спакс разглядел, как внутри морозного пятна проявляются силуэты. Впереди, напротив Абрастал, оказалась низенькая пухленькая женщина – совсем молодая, решил он, хотя уверенно сказать было трудно. Фелаш? Это она? Само собой, она, кто же еще? Слева от нее стояла женщина повыше, хотя из подробностей он мог видеть лишь сверкающий алмаз в самом центре ее лба, испускавший сейчас волны невиданных цветов.

Затем справа от Четырнадцатой дочери сгустилась еще одна тень. Неестественно высокая, одетая в черное, под прорехами плаща угадывается кольчуга. Капюшон откинут, открывая тощую демоническую физиономию. Из нижней челюсти торчат наружу, словно кривые ножи, два пятнистых клыка. В глазницах – тьма. Яггут, чтоб его. Спрашивается, сколько еще всех тех штук, которыми меня в детстве пугали, существует на самом деле?

Яггут, похоже, некоторое время изучал Абрастал, затем повернул голову, и Спакс обнаружил, что смотрит ему прямо в мертвые дыры. Иссохшие губы раздвинулись, и существо произнесло:

– Баргаст.

Прозвучало будто оскорбление.

Спакс негромко выругался и ответил:

– Я – гилк. У нас множество врагов, и все они нас боятся. Если хочешь вступить в их ряды, яггут, то добро пожаловать.