о современных финских кладах. Там найдено в общей сложности 33 монеты. Датские купцы торговали также с Восточной Балтикой. Нам известно, что при Свене Эстридсене они обменивали ткань на меха в Самландии и что некий христианский купец прибыл мз Курляндии к датскому двору, и король одарил его богатыми дарами. Нам также известно из саг, что этот датский монарх поддерживал контакты с вендами, которые, поскольку отдельные предметы с Киевской Руси были обнаружены не только в Лунде, но и в Гнезно, очевидно, поддерживали контакты с Центральной Европой.

Однако рассказ Адама Бременского о балтийской торговле в этот период представляется непонятным. Он повествует о важных грузах, которые везли на славянских и русских судах, заходивших в Хедебю. Поскольку Хедебю прекратил свое существование до 1051 года, утверждение автора является невозможным и даже преемник Хедебю – Шлезвиг – если верить монетным свидетельствам и археологии, имел небольшое значение. Он также упоминает Рибе как процветающий порт, торгующий с Англией. Однако археологические и монетные свидетельства конца XI века говорят о том, что это крайне маловероятно. Тогда торговля с Англией почти не велась. Мы уже отмечали, что его утверждения относительно Бирки и Швеции совершенно не согласуются с фактами. И он почему-то ничего не говорит о новых торговых центрах, которые, как нам известно из монетных свидетельств, в рассматриваемый период были важны – Лунд, Виборг, Оденсе, Роскилл, Ольборг. Возможное объяснение заключается в том, что рассказа Адама не имеет ничего общего с Балтикой конца XI века, но является довольно точным отображением торговли региона начала или середины X века. То, что было издано под его именем, по-видимому, более ранний рассказ, который он включил в свое повествование. Он мог быть изначально составлен гамбургским архиепископом Унни, который, как нам известно, посещал Швецию в конце X века. Если так, это объясняет аномалии, которые уже много десятилетий беспокоят скандинавских ученых. На основании других свидетельств мы можем сказать, что Дания в этот период торговала с Финляндией, Готландом, Швецией, Курляндией, Самландией и вендами. Большой объем ее торговли направлялся на Готланд, а оттуда к Новгороду и Руси.

Это подводит нас к вопросу о Готланде и Восточной Балтике. Монетные свидетельства показывают, что грузы продолжали поступать в Данию, на Готланд и в Финляндию из Курляндии, Самландии и с вендских берегов, поскольку богемские и венгерские деньги, чеканенные в этот период, которые обнаружены в монетных кладах, могли попасть туда только через эти берега. Предметы с Киевской Руси, обнаруженные археологами в Лунде, Сигтуне и Гнезно, указывают на продолжение более ранней торговли через Волин и Одер с Центральной Европой и территориями за ее пределами. Правда, скорее всего, эти перевозки были ограничены, и куршские и славянские пираты, которых Адам Бременский упоминал как большую угрозу для судоходства, уже контролировали побережье. К началу XII века, по утверждению ряда авторов, эти берега были заселены примитивными людьми, почти не имевшими склонности к торговле, язычниками, бесконечно далекими от западной цивилизации.

Из того, что нам известно о Швеции того периода, положение в ней было практически такое же. Монетные клады конца XI века показывают, что сохранялся какой-то объем торговли с Западной Европой и Данией. Ею занимались, как и раньше, фризские купцы. Археологические свидетельства подтверждают, что какое-то время после 1043 года Сигтуна оставалась торговым центром. Затем, как и Бирка, Сигтуна исчезла, и в Швеции начался период экономической изоляции и упадка, от которого она оправилась только в середине следующего столетия.

Экономическая жизнь Готланда, как и Финляндии, оставалась весьма активной до 1100 года. Монетные клады указывают на контакты с Данией, Германией и другими режимами на Балтике. Возможно, в этот период, как и прежде, остров оставался ярмаркой для всего обширного региона[241]. Но представляется более вероятным, что остров играл роль посредника на главных путях, ведущих к Финляндии и Новгороду[242]. В любом случае к началу XII века Готланд стал меняться, превращаясь в более традиционный торговый центр с крупным городом, выросшим в Виборге. Вскоре мы слышим о жителях Готланда, торговавших с Англией и с Новгородом по собственной инициативе. На Готланде, как и на остальной территории Балтики, началась новая эра.

Можно говорить о следующей экономической тенденции: важный торговый путь из Дании через проливы Каттегат и Скагеррак в Балтийское море, в Финляндию и Русь через Готланд продолжал существовать весь период. По этому пути шла основная торговля Балтики. Однако в течение по крайней мере нескольких десятилетий велась торговля по второстепенным торговым путям со Швецией и Южным и восточным побережьями Балтики. Постепенно эта второстепенная торговля утратила значение и к 1100 году практически прекратилась. После этого продолжал эксплуатироваться только главный торговый путь, Готланд – Новгород. Дни Готланда, как большой балтийской ярмарки, подошли к концу, и в XII веке остров, как и другие балтийские берега, ожидала другая судьба, связанная с агрессивной германской экспансией на земли за Эльбой и вдоль балтийских берегов.

Пока все эти перемены происходили на Балтике, шла еще более важная трансформация всей экономики Северной Европы. Речь идет о слиянии торговли, политики и культуры земель, тяготеющих к северным морям, с теми, что омывались Средиземным морем. Мы уже говорили раньше о том, что в XI веке торговля, которая ранее велась через альпийские горные проходы из Франции и долины Роны и замерла после правления Людовика Благочестивого, начала снова возрождаться. К концу XI века эта торговля приобрела большую важность. Из Адриатической Венеции и Ломбардии купцы и их товары попадали в Южную Германию, в долину верхнего течения Рейна и даже в Венгрию. Итальянские торговцы снова начали появляться в Северной Франции. Из Прованса грузы везли вверх по Роне к Шампани, где снова стали проводиться ярмарки, и в Бордо через долину Гаронны. Торговцы и пираты плыли в Средиземное море вдоль атлантического побережья Испании. Другие предпочитали путь по Дунаю, вновь открыв маршрут из Венгрии в Византию. Даже Киев в 1102 году восстановил контакты с Константинополем. Через Испанию, Нарбонну, Монпелье и Марсель, вдоль альпийских проходов в Геную, Пизу и Венецию, по Дунаю и Днепру в Византию, жизнь Северной Европы начала сливаться с жизнью юга. Норманны в Южной Италии и на Сицилии, клюнийские монахи и феодальные авантюристы в Испании, западные пираты и искатели приключений в Восточном Средиземноморье – все они были представителями этой новой тенденции.

Символом всеобщего стремления на юг стало движение паломников к Святой земле, постоянно возраставшее в XI веке. Недавно обращенные скандинавы спешили в Рим и на Святую землю. Туда же торопились норманнские рыцари, французы, фламандцы и