Северного моря. Мы не располагаем свидетельствами существования прямой торговли между Норвегией и Англией в 1066–1095 годах. Только в 1095 году мы слышим о компенсации Вильгельмом Руфусом потерь капитанам норвежских судов, которые были разграблены в английских водах. Норвежские монетные клады однозначно указывают на отсутствие этой торговли. Монетные клады конца XI века содержат фризские и германские монеты, но в них нет ни одной английской монеты, чеканенной после периода правления Эдуарда Исповедника[229]. При Олаве Тихом английское влияние в норвежской церкви, весьма существенное ранее, сменилось гамбургским.

То же самое имело место в Дании и на Балтике. Прямое свидетельство англо-датской торговли ограничено упоминанием Адамом Бременским Рибе как порта, расположенного в двух днях плавания от Англии, из которого туда отправляют лошадей. Но опять-таки, как в Норвегии, в то время датские, шведские, готландские и финские монетные клады периода содержат множество монет из Фризии и Германии, и в них практически нет англосаксонских монет, чеканенных при Вильгельме I и II. В Дании, к примеру, только в двух кладах есть такие монеты, в противоположность великому множеству англосаксонских денег, чеканенных Кнудом и Эдуардом Исповедником. Очевидно, английская торговля с Данией и Балтикой в те годы была сведена к минимуму.

То же самое было справедливо и для торговли с Фландрией. В начале века мы имели много свидетельств важной коммерции между Фландрией и Англией. Но если не считать одного упоминания об английских товарах, достигших Виссана в 1068 году, – а это было во время короткого периода хороших англо-фламандских отношений – нам ничего не известно о такой торговле до 1093 года. Фламандские купцы торговали во Франции, они бывали в Кёльне и Кобленце, их монеты находят на Балтике, однако практически нет свидетельств их присутствия в Англии в эти десятилетия. Контакты не возобновлялись до периода правления Вильгельма Руфуса, и только в XII веке мы слышим о торговле фламандцев в Англии.

Представляется вероятным, что сам Вильгельм намеренно препятствовал торговле с соседями на Востоке. Он мог сослаться на законы Эдуарда Исповедника, которые давали право жить в Англии только ирландцам, скоттам, валлийцам и англичанам, и не допускал в свои порты фламандских и скандинавских купцов. Как бы то ни было, нам известно, что в начале XII века иностранные купцы могли проводить в Англии только сорок дней, а норвежские торговцы должны были ограничиваться только Лондоном. У датских купцов было больше свободы[230]. Такова была политика Вильгельма? Вполне возможно.

Вместе с тем нет никаких свидетельств ограничений английской торговли на юге и на западе. Монеты Вильгельма копировались ирландскими чеканщиками, что вроде бы указывает на продолжающуюся торговлю[231], в том числе рабами, которых везли в Дублин из Уэльса и портов Западной Англии. Судя по свидетельствам Книги Страшного суда, на западе Британии наблюдалась активность, которой не было больше нигде. Она могла стать результатом этой торговли через Честер и Бристоль.

Торговля с Францией тоже оставалась важной и даже могла увеличиться в объеме. Французские Олеронские свитки оказали важное влияние на касающиеся морской торговли положения законов Вильгельма, написанных в конце его правления. А норманнские законы Бретея стали образцом для английских новых городов. Дувр и другие Пять портов, расположенные напротив Франции, имели освобождение от дани во всей Англии[232]. Француз Вильгельм из Пуатье в 1070 году упоминал opus angliscum, тонкую английскую ткань. Связи между Англией и Францией в тот период, определенно, были близкими.

Англия при первых норманнских королях процветала меньше, чем раньше, и экономическая деятельность связывала ее скорее с Ирландией и Францией, чем с Фландрией, Скандинавией и Балтикой. Только после воцарения Генриха I, монарха, женатого на саксонской принцессе, имело место возвращение к более тесному коммерческому общению с Фландрией, Норвегией и Данией. Тогда Британия снова стала центром международной североевропейской торговли, как и при Кнуде. Но в некоторых аспектах разрыв со Скандинавией и Балтикой, который имел место в 1066–1100 годах, оказался постоянным. Германские, фризские и фламандские купцы, которые трудились на этих рынках в течение полувека, не потеряли их и потом. Они продолжали заниматься торговлей. Так в конечном счете образовался Ганзейский союз.

Вдоль всего французского и испанского побережья от Фландрии до Компостелы и на территориях, удаленных от моря, в эти годы наблюдался рост экономической деятельности. Такие центры на Луаре, как Тур, Блуа, Анжер, Ле-Ман, Орлеан, Бурж и Нант, пока грузы свободно следовали по реке и вдоль дорог, ведущих к Бордо и Тулузе, существенно повысили свою значимость. Ярмарка Lendit в Париже соединила торговлю Сены и Луары. Паломнические пути из Бельгии в Галисию дали новую жизнь городам, расположенным на пути, – Лиможу, Перигё, Сенту. Новая деятельность соединила Францию и Италию – альпийские перевалы снова возродились к жизни. К 1076 году итальянцы появились в Иль-де-Франс, а монеты из Пуату к началу Первого крестового похода – в Савойе. На Гаронне и ее притоках появились новые грузы, направляющиеся в Нарбонну и на Средиземноморье. Новые монетные дворы начали действовать в те годы в Родезе, Альби и Оше, а также в Безье и Мельгёле – на берегу Средиземного моря. По всей центральной, Южной и Западной Франции строили новые церкви и монастыри, грузы и с севера, и с юга свободно везли по всей земле. В северо-западной части Испании происходило то же самое. Новые рынки и города возникали в разных частях Наварры, а также Леона и Кастильи. Появились национальные испанские монеты.

Новый экономический рост, новые торговые потоки объясняют важность морской торговли, которая теперь соединила Нормандию и Англию с регионами Гаронны и Шаранты. Какой-то объем торговли, безусловно, перевозился вдоль этих берегов и в X веке, но только в конце XI века он вызвал появление известных Олеронских свитков, в которых описывается торговля вином, которой занимались бретонцы и норманны, из Бордо и Ла-Рошели до Дуврского пролива и восточного побережья Англии. Возможно, Олеронские свитки были написаны в XII веке, но они отражают и более ранние условия[233].

Фландрия также была связана с Францией сухопутными и водными торговыми путями. Купцы из Турне шли паломническими путями до самого Лиможа. Другие купцы из Фландрии прибывали в Лаон в 1066 году, чтобы обменять свои товары – шерстяную одежду – на вино, тем самым положив начало обмену, который впоследствии вырос в грандиозные ярмарки в Шампани. В 1070 и 1090 годах майские и сентябрьские ярмарки в этой части Франции уже упоминались в источниках. Вино перевозилось и по морю. К примеру, его завозили в Сент-Омер в 1083