в массовой работе среди промышленного пролетариата. Сторонники обоих этих течений принадлежали к школе Карла Маркса. За время революции 1917 года эти два течения внутри социал-демократии разошлись окончательно и образовали две самостоятельные партии, причем большевики оставили даже свое прежнее название социал-демократов и стали называться коммунистами. Таким образом, во время революции 1917 года в России существовали три крупные социалистические партии: 1) большевики, или коммунисты, 2) меньшевики, или социал-демократы и 3) социалисты-революционеры.

Партия социалистов-революционеров отличалась от двух других социалистических партий прежде всего тем, что, не будучи последовательницей учения Карла Маркса, она не ограничивала своей работы одним промышленным пролетариатом, а объединяла всех рабочих и крестьян в один класс трудящихся; социалистические идеи она распространяла не только среди рабочих, но и среди крестьянства, которое в России составляет 80 процентов всего населения. Кроме того, партия социалистов-революционеров имела свою аграрную программу, которая основана на идее национализации земли. Отличалась она от других революционных партий также и своей тактикой в борьбе с царским режимом – в число своих методов борьбы она включила также и систематический террор против представителей самодержавной власти; большевики и меньшевики были против системы террора.

Таковы в общих чертах были различия между социалистическими партиями, но это не мешало им в борьбе с русским самодержавием чувствовать себя союзниками. Все три партии были социалистическими. Все три партии были революционными, и так как главной задачей русской революции за все время ее истории было освобождение России, и так как самодержавие в своей кровавой борьбе не щадило никого, то естественно было членам всех трех партий считать друг друга товарищами, союзниками и борцами за одно общее дело. На баррикадах русской революции они всегда стояли по одну их сторону, и взаимные их разногласия никогда не шли дальше теоретической дискуссии.

Так обстояло дело до большевистского переворота, то есть до 25 октября 1917 года. Большевистский переворот изменил все, он бросил между социалистическими партиями факел вражды и гражданской войны, он сверг Временное правительство, в составе которого были члены партий социал-демократов и социалистов-революционеров, – большевики отделили себя баррикадами от других социалистических партий, впервые в истории русской революции началась братоубийственная война, впервые между социалистами пролилась кровь.

Я хорошо помню роковое заседание Всероссийского съезда Советов рабочих депутатов в ночь на 25 октября, на котором присутствовали представители всех революционных партий. Во время этого заседания пришла страшная весть о том, что большевики начали бомбардировку Зимнего дворца, в котором происходило очередное заседание Временного правительства. Это известие взволновало всех присутствовавших. Большевики официально это известие тут же опровергли. Но пришли новые вести, подтвердившие эту новость, получены были новые трагические подробности этой бомбардировки. Одна революционная партия за другой заявили на съезде резкий протест против действий большевиков, против их двуличной тактики.

Это было не только протестом против большевиков, это был протест против большевистского переворота вообще. Представители революционных и социалистических партий одни за другими поднимались на кафедру, заявляли в резких выражениях свой протест и уходили со съезда, не желая иметь ничего общего с большевиками. Большевики остались одни, и с этого момента они начали опираться только на грубую физическую силу.

Мы все, участники съезда, протестовавшие против действий большевиков, собрались в здании Петроградской думы и в полном составе, со всеми гласными Думы, составили процессию и глубокой ночью пошли по Невскому к Зимнему дворцу, где находилось Временное правительство, осажденное большевиками.

Была темная ночь, и фонари на Невском не горели. Мы шли стройной процессией, и слышно было только наше пение «Марсельезы». Вдали раздавались пушечные выстрелы – это большевики продолжали обстрел Зимнего дворца.

Своими действиями мы хотели доказать свою солидарность с правительством и протест против большевиков.

Нам не удалось дойти до Зимнего дворца – на Невском нам перегородил дорогу отряд матросов-большевиков с направленными на нас ружьями и пулеметами. А пушечные выстрелы продолжали раздаваться… С каждым выстрелом пропасть, вырытая большевиками между собой и русской революцией, становилась глубже и шире… Она не зарыта и до сих пор…

Что должна была делать демократия перед лицом совершавшегося переворота? Что должны были делать все революционные партии? Конечно, одно – сопротивляться насилию с оружием в руках.

И мы это сделали.

В ответ на большевистский переворот мы объединились все вместе в Комитет спасения родины и революции. Председателем был избран Авксентьев, который в летние месяцы уже был в кабинете Керенского министром внутренних дел, мы все, руководители партий социалистов-революционеров, социал-демократов и других социалистических и революционных партий, вошли в этот Комитет. Насилию мы старались противопоставить силу, вооруженным войскам большевиков – свои вооруженные войска.

Теперь мы все оказались с большевиками по разные стороны баррикады – и это произошло не по нашей вине. Надо было вспомнить, каковы до этого момента были наши отношения с большевиками, чтобы понять, что это значило. Каждый из нас за свою длинную революционную деятельность в годы борьбы с самодержавием встречался по царским тюрьмам и в ссылках с большевиками – многие были связаны с ними узами тесной личной дружбы. Я, например, был дружен в течение ряда лет с одним видным большевиком, с которым я близко познакомился и подружился за время своей последней сибирской ссылки. Кто бы из нас тогда, на севере Сибири, поверил, что мы можем сделаться в будущем врагами, которые будут стараться арестовать друг друга, поднимут один против другого руку, быть может, прицелятся один в другого, стоя каждый за своей баррикадой?.. А между тем именно так и обстояло теперь дело – между русскими революционерами началась кровавая братоубийственная борьба.

Мы, социалисты-революционеры, должны были опять поднять оружие, но на этот раз уже не против представителей царского самодержавия, а против большевистского самодержавия. Но как тогда, так и теперь мы боролись за то же самое – за идеалы демократии, за освобождение нашей родины.

Снова мы оказались в хорошо нам знакомой стихии непосредственной революционной борьбы, а в связи с этим всякого рода неожиданные приключения снова вторглись в нашу жизнь.

Мой друг Абрам Гоц и я снова пережили одно из тех приключений, которые не забываются за всю жизнь.

Это произошло в Петрограде в памятные октябрьские дни, через несколько дней после самого переворота, когда мы уже подняли оружие против