друзья, друзья, которых обретаешь под свистом пуль, где врагом становится каждый, кто хочет убить тебя и этого парня рядом с тобой. За пределами битвы у вас может не быть ничего общего, но такие друзья становятся членами семьи, которые могут позвонить спустя двадцать лет и сказать: «Мне нужна твоя помощь», и ты помогаешь. Братья по оружию — они как братья по крови. Просто эту связь не всегда скрепляет ваша собственная кровь.

37

У Эдуарда зазвонил телефон.

— Полиция, — пояснил он и ответил на звонок. Послушал и, наконец, сказал:

— Мы будем как только сможем, если капитан Нолан нас туда доставит. — Он передал телефон Нолану: — Тебя.

Нолан взял телефон и все время разговора говорил только: «угу», и «да, сэр», «нет, сэр», и, наконец, «не спорю, сэр». Он вернул телефон Эдуарду, но, кто бы ни был на том конце провода, видимо, он повесил трубку.

— Планы изменились. Я позвоню и сообщу остальным членам своей команды, что мы опоздаем, — проговорил Нолан.

— Что случилось? — спросила я.

— Новое место преступления, — ответил Эдуард.

— Его хотят видеть на месте преступления, и если я сочту, что ты и твои люди окажетесь полезны, то и вас тоже.

— Они в курсе, что вы нас еще не тестировали? — поинтересовался Дев.

— В курсе.

— Что заставило их передумать и обойти тест? — спросила я.

— Кажется, было сказано что-то в духе «я бы не отказался от помощи самого дьявола».

— Что бы это ни было, там, должно быть, все плохо, — предположил Эдуард.

Нолан кивнул:

— Они боятся того, что произошло, куда больше, чем всех оборотней и некромантов на ирландской земле. Так что там все очень плохо.

— Ты всегда приглашаешь меня в лучшие места, Тед, — заметила я.

— Вероятно, ты захочешь позвонить своим людям и предупредить их. Те, что здесь — отнюдь не самые матерые бойцы, на которых я надеялся.

— Я не стану тащить всех на свежее место преступления, — сказала я.

— Хорошо, потому что тебе не позволят взять всех, а те, кого ты возьмешь, должны быть одобрены.

— Кем? — спросила я.

— Мной.

— Почему тобой?

— Потому что я говорил с тобой дольше, чем любой из полицейских Ирландии.

— Но ты не коп, — сказала я.

— Нет, не коп.

— Что там за место преступления такое, помимо того, что оно ужасное? — поинтересовалась я.

— Они полагают, что нашли пропавших жителей Дублина, — ответил Эдуард.

— В смысле они «полагают»? — не понял Дев.

— Хочешь сказать, тела настолько изувечены, что они не могут сказать точно? — предположил Натэниэл.

Я прислонилась лбом к его голове:

— Мне жаль, что ты способен додумать такие вещи.

— А мне — нет. Я хочу принимать то, чем ты занимаешься по работе, а это значит принимать и всякие стремные вещи.

Я посмотрела на Нолана и сказала:

— Сейчас я его поцелую, потому что такая речь заслуживает поцелуя. И не вздумай ворчать на этот счет.

Нолан вскинул руки:

— И не собирался. Я читал твое досье, Блейк. И был бы шокирован, если бы ты не привезла с собой одного из своих мальчиков для развлечения.

— Мы с Натэниэлом живем вместе, и мы помолвлены. Он не мальчик для развлечения.

— Прошу прощения. Я думал, ты обручена с главным вампиров вашей страны, Жан-Клодом.

— Так и есть, но если закон нам это позволит, то вступать в брак будут, как минимум, четверо.

— Я даже на работе не могу наладить отношения с одним человеком. Если ты способна справиться с четырьмя, то ты меня уделала.

— Не понимаю, о чем ты, но — определенно уделала.

Он рассмеялся:

— Не стану спорить.

Я повернула голову, Натэниэл повернул свою, и мы поцеловались, потому что сидели достаточно близко друг к другу. Я отстранилась достаточно, чтобы посмотреть в эти фиалковые глаза, и сказать:

— Спасибо, что ты пытаешься понять мою работу.

— Спасибо, что пытаешься понять меня, — ответил он.

Это вызвало у меня улыбку, потому что в этих двух предложениях, вероятно, и заключался секрет успешных отношений.

— А где мой поцелуй? — с улыбкой поинтересовался Дев.

Я закатила глаза, но Натэниэл просто повернулся в другую сторону и потянулся к Деву за поцелуем. Дев подался к нему, и они поцеловались.

— Даже не спрашивай. — сказал Эдуард.

— А ты не говори, — ответил Нолан.

Дев перегнулся ко мне через Натэниэла, и я уставилась в его искреннее лицо:

— И чем же ты заслужил поцелуй? — мягко поинтересовалась я.

— Я собираюсь пойти с тобой на место преступления. Будь то вампиры, зомби или что-то еще, я останусь с тобой, пока ты не прикажешь мне оставаться в машине.

— Верно мыслишь, — похвалила его я, и он тоже получил поцелуй.

Я повернулась и поцеловала Никки последним, он ответил на поцелуй, а потом спросил:

— А я что сделал, чтобы заслужить поцелуй в присутствии копов?

— Я собираюсь взять тебя с собой на место преступления. Считай это моим извинением.

— Кровь и расчлененка меня не парит, и ты знаешь об этом.

— Одна из тех черт, которые я в тебе люблю, — заметила я.

Он улыбнулся:

— И это одна из причин, по которой я люблю тебя.

— Так вот почему ты в меня не влюблена — я не в ладах с мокрухой, — констатировал Дев.

Я оглянулась на него и не была уверена, что бы ему ответила, но тут Нолан спросил:

— Теперь я запутался. Почему он получил поцелуй, если ты не влюблена в него, в отличии от тех двоих?

— А ты целуешь только тех, в кого влюблен? — поинтересовалась я.

Он выглядел удивленным, а потом усмехнулся:

— Нет. Нет, Блейк, я определенно целуюсь с женщинами, в которых не влюблен. Откажись я от этой привычки, то наверняка еще был бы в браке со своей второй женой.

— Два развода? Очевидно, твоя мать превратила твою жизнь в ад, — прокомментировал Эдуард.

— Она считала, что в первый раз я поспешил с женитьбой, и оказалась права. Хотя второй развод ее огорчил. Ей нравилась Кэтлин. Она всем нравилась. Такой вот она человек.

— Жаль, что у вас ничего не вышло, — сказал Эдуард.

— Как и мне, — он посмотрел на меня. — Сколько еще поцелованных с собой захватишь, Блейк?

— На место преступления больше никого, а так — троих, может, четверых.

— Каждый раз, когда я пытался встречаться с несколькими женщинами одновременно, они узнавали об этом, и моя задница оказывалась в опасности.

— Может, в этом-то и проблема, — сказала я.

— В чем?

— Ты сказал, что они «узнавали», а значит, ты им изменял. Все, кто есть в моей жизни, в курсе об остальных.

— Никогда