великими предками, грозит гибель, что коварные иноземцы из Посольского городка, расположенного прямо под стенами Запретного Пурпурного города, задумали освободить императора Гуансюя. Он-то отдаст им за это всю Поднебесную, её саму заставит вдохнуть золотой листок, а Жун Лу, их дочери, великому князю Дуаню, Юань Шикаю и многим, многим другим отрубят головы….

У Ли Ляньина побледнело лицо и выступил пот на лбу. Он помнил, как тридцать лет назад по плитам дворца катилась, сверкая белками выпученных глаз и высунутым красным языком, катилась, роняя струпья засохшей уже крови, катилась вытряхнутая из мешка голова его предшественника на должности главного евнуха Ань Дэхая, любимца императрицы Цыси. А ведь Ань раскрыл заговор и спас императрицу! Прошло тридцать лет — и ничего не изменилось!

***

И уже через день ихэтуани заполнили, захлестнули столицу Поднебесной и осадили Посольский городок.

Через два дня после возвращения императрицы Цыси из летнего дворца Ихэюань в столицу в императорском Запретном городе был созван Государственный совет. Как многое изменилось за эти два с половиной года! Сам Сын Неба — император Гуансюй уже не принимал участия в Императорском совете. Да и называли его часто пренебрежительно по имени — Цзай Тянем. Его трон был закрыт небрежно наброшенным покрытым пылью желтым халатом. Сильно изменился и состав Совета. Не было опального Ли Хунчжана. Не было умершего великого князя Гуна, бывший главный министр Цзунли-ямыня великий князь Цин сник и сморщился, как гнилое печеное яблоко. Её двоюродный дед Жун Лу, прежде даже стоя на коленях гордо возвышавшийся над остальными, сейчас толстой жабой в своем темно-зеленом халате плющился над полом, не поднимая головы. Зато раздувался спесью новый глава Цзунли-ямыня великий князь Дуань — сын и брат давно покойных императоров Даогуана и Сяньфэна. И ещё были канцлер Ган И, начальник уголовного приказа Чжао Шуцяо, наставник императора Сюй Тун и министры Цзунли-ямыня Юань Чан и Сюй Цзин-чэн.

Лишь Ли Ляньин, как и прежде, сидел за троном императрицы Цыси, чтобы оказать своей повелительнице тот же миг любую помощь, да Жун Мэй встала на своё место, готовая подать ей желтый веер, либо шелковый платок, стакан персикового сока или баночку тигровой мази от мигрени.

— Докладывай, — вяло махнула императрица князю Дуаню.

— Громадное, громадное количество ихэтуаней, — опустив то ли в спешке, то ли преднамеренно непременную и обязательную при докладах императору или императрице фразу «Нуцай имярек докладывает», начал Дуань, — возникло сразу во всех провинциях Поднебесной. Их отряды под лозунгом «Спасем Цин, вышвырнем иностранцев» успешно сражаются с иноземными войсками, одерживая победу за победой. И остановить их невозможно. Они владеют тайными заклинаниями, которые делают их тела неуязвимыми для пуль и снарядов, штыков и сабель, а бумажных солдатиков превращают в настоящих солдат. Многочисленные отряды ихэтуаней уже вошли в столицу Поднебесной и окружили посольский городок. Именно на них следует положиться Вашему императорскому величеству, чтобы вернуть былую славу и величие Срединному государству!

Юань Чан заелозил коленями по полу, прокашлялся, чтобы привлечь к себе внимание и смиренно начал:

— Нуцай Юань осмеливается задать вопрос только что назначенному главой Цзунли-ямыня великому князю Дуаню. Знает ли он, чем, кроме тайных заклинаний, вооружены ихэтуани, точное их количество, имеют ли они опытных командиров и смогут ли они в действительности противостоять иноземным варварам? Уж если наши обученные армии не смогли противостоять пять лет назад японцам, то сейчас на нас набросятся сразу восемь государств. Вот, поступили сведения, что из Тяньцзина в Пекин выступил десант иноземцев в количестве две тысячи солдат.

Императрица перевела взгляд на Дуаня.

— Но в той войне японцы разбили наши малочисленные дивизии, а сейчас восстал едва ли не весь народ. Да, у них лишь копья, самодельные мечи и алебарды, но многие из них владеют магическими заклинаниями и способны уничтожать сразу тысячи иноземцев.

Жун Мэй чувствовала, что императрица в нерешительности задумалась.

— Да, конечно, — заметив её колебания, продолжил Дуань, — далеко не все ещё владеют этим волшебным искусством, многие лишь приступили к овладению древними таинственными способами ведения сражений, но ведь у нас есть армия, есть современные вооружения, есть опытные командиры…

— Что мне скажет командующий войсками Жун Лу?

Жун Лу с явной неохотой разогнулся, с ненавистью посмотрел на Дуаня, втягивающего его в эту, явно неприятную и с неизвестными последствиями историю, и, с трудом выталкивая из себя слова, заговорил:

— Многочисленные войска есть в каждой провинции, и они выполняют распоряжения губернаторов. А ведь известно, что очень немногие наместники провинций поддерживают ихэтуаней. Более того, наши войска повсеместно выполняют карательные функции и ведут сражения с восставшими ихэтуанями. Юань Шикай в Шаньдуне использовал войска для разгона и уничтожения ихэтуаней. То же делает генерал Не Ши-чэн в районе Тяньцзина. Лишь Юй Сянь послал войска Дун Фусина на помощь восставшим, и сейчас они вошли в Пекин. В районе столицы империи размещены до двухсот тысяч знаменных войск, но все знают, что представляют собой эти войска. Большей частью это пожилые, ленивые, спесивые, по наследству передающие старшим сыновьям свои совершенно не обременительные должности, тяжелые на подъем маньчжуры из знатных родов. Они плохо вооружены и обучены….

— Как, я вложила громадные деньги в вооружение и обучение войск, и что же? Опять мы беззащитны?

— Есть и вооруженные и обученные войска, но они дислоцированы в местах наиболее вероятных сражений с иноземцами. В Шаньдуне это армия Юань Шикая, в районе устья Байхэ — войска Не Ши-чэна, в южных провинциях… А в Пекине традиционно служит малоподвижная знать, используя все возможности, чтобы быть ближе к родному дому..

— А как насчет вооружений?

— Современные винтовки куплены и доставлены, но они в ящиках и разобраны. Немногие иностранные инструкторы разбежались, и сейчас никто не знает, как собрать, как заряжать, как стрелять из винтовки. Уж не говоря о пушках.

Ли Ляньин, ревновавший императрицу Цыси к Жун Лу и потому его ненавидевший, прошептал сзади:

— Он врет! Он нарочно не хочет дать оружие и войска, он боится поражения как главнокомандующий! Затянувшееся молчание нарушил Сюй Цзин-чэн, — Осмелюсь доложить, Ваше императорское величество, что не прошло и месяца с начала бунта ихэтуаней, а какая получилась ужасная картина! Сюда движется десант иноземцев и, значит, столица находится в опасном положении. Народ повсюду волнуется. Все державы земного шара хищно взирают на Поднебесную. Начинается война — бедствие для народа. Полагаю, что положения, подобного нынешнему, не бывало и в древности. Возможно и то, что случатся такие бедствия, каких и не предугадаешь. Недаром говорят, что народу, как и невинным девушкам, свойственны скромность и стыдливость, но стоит им переступить