Бенедикт имел в виду пищевой продукт, который некая фирма рекомендовала американцам к завтраку, – она поместила в печати одну за другой десять прекрасно выполненных и остроумных картинок.

– Помню, – ответил Юджин.

– Ну вот они как раз и выпущены компанией «Саммерфилд».

Юджин подумал, что это должно быть исключительно интересное дело. Реклама интересовала его еще в те времена, когда он в Александрии работал наборщиком. Мысль о том, чтобы заняться чем-нибудь подобным, завладела его воображением. Это было самое новое из всего, с чем он сталкивался за последнее время. Может быть, здесь таились и для него какие-то возможности. Картины его оставались непроданными. Приступить к работе над новой серией полотен у него не хватало духу. Если бы ему удалось заработать сперва немного денег, тысяч десять, скажем, чтобы иметь шестьсот – семьсот долларов годового дохода, он, пожалуй, рискнул бы заняться искусством. Слишком уж он настрадался; бедность до такой степени страшила его, что сейчас ему хотелось одного – добиться постоянного заработка или твердого годового дохода.

Как раз в то время, когда Юджин упорно думал об этом, к нему заглянул один художник, который раньше работал в «Уорлде», а теперь перешел в другую газету. Это был молодой человек по имени Моргенбау – Адольф Моргенбау, – очень полюбивший Юджина и восхищавшийся его талантом. Моргенбау горел желанием сообщить Юджину важную новость: по дошедшим до него слухам, в художественном отделе компании «Саммерфилд» намечается смена руководства. Он думал, на основании некоторых соображений, что Юджину небезынтересно будет узнать об этом. Моргенбау всегда считал, что Юджину не место в газете. Это не соответствовало ни его уму, ни призванию. Что-то подсказывало молодому человеку, что Юджину предстоит блестящее будущее, и, движимый этой догадкой, он хотел как-нибудь помочь ему и тем завоевать его расположение.

– Мне нужно кое-что рассказать вам, мистер Витла, – сказал он.

– Выкладывайте, я слушаю вас, – улыбнулся Юджин.

– Вы пойдете завтракать?

– Непременно, пошли вместе!

Они отправились завтракать, и Моргенбау сообщил Юджину о том, что слышал. Компания «Саммерфилд» только что уволила (а может быть, отпустила или не сумела удержать) своего заведующего художественным отделом, чрезвычайно способного человека, по имени Фримен, и теперь ищет ему преемника.

– Почему бы вам не предложить свои услуги? – сказал в заключение Моргенбау. – Вы вполне могли бы справиться с этой работой. То, что вы сейчас делаете, как раз подошло бы для прекрасных реклам. И, кроме того, вы умеете обращаться с людьми. Вас все любят, например, здесь, в газете, вся молодежь любит вас. Почему бы вам не повидаться с мистером Саммерфилдом? Его агентство помещается на Тридцать четвертой улице. Возможно, вы окажетесь для него подходящим работником и получите в свое ведение целый отдел.

Юджин смотрел на Моргенбау и спрашивал себя, что могло ему внушить такую мысль. Он решил немедленно позвонить Дьюле и посоветоваться. Дьюла ответил, что лично он Саммерфилда не знает, но что у них есть общие знакомые.

– Вот что я вам посоветую, Юджин, – сказал он. – Повидайтесь с Бейкером Бейтсом из компании «Сатина». Это на углу Бродвея и Четвертой улицы. У нас крупные дела с этой фирмой, а у нее крупные дела с Саммерфилдом. Я вам сейчас пришлю с рассыльным рекомендательное письмо, которое вы захватите с собой, а затем позвоню Бейтсу, и он, вероятно, согласится поговорить с Саммерфилдом. Конечно, он захочет раньше повидать вас.

Юджин горячо поблагодарил и стал с нетерпением ждать письма. Он попросил Бенедикта отпустить его и отправился к мистера Бейкеру Бейтсу Последний, достаточно наслышавшись о Юджине от Дьюлы, встретил его очень приветливо. Дьюла рассказал ему что у Юджина редкостный талант, что сейчас он переживает тяжелый период, но тем не менее прекрасно справляется с работой и будет еще лучше делать свое дело на новом месте, поскольку оно больше ему подходит. На Бейтса произвела очень хорошее впечатление внешность Юджина, так как тот давно сменил костюм «свободного художника» на более солидный. Юджин показался ему человеком способным и, вне всякого сомнения, очень приятным.

– Я поговорю с мистером Саммерфилдом, – сказал он, – но на вашем месте я не стал бы возлагать на это слишком большие надежды. Он человек трудный, и лучше всего не показывать вида, что вам очень хочется поступить к нему. Надо сделать так, чтобы он сам обратился к вам. Подождем до завтра. Я встречусь с ним по другому делу, а за завтраком расспрошу, что, и как, и кого он имеет в виду на это место – если он имеет кого-нибудь в виду. Если вакансия действительно открыта, я скажу ему про вас. А дальше видно будет.

Юджин расстался с ним, горячо поблагодарив. Он шел и думал, что Дьюла всегда приносит ему счастье. Не кто иной, как Дьюла, в свое время поместил в журнале его первое крупное произведение. Картинами, репродукции которых печатались в его журнале, Юджин завоевал расположение мосье Шарля. Благодаря Дьюле он получил свою теперешнюю работу. Уж не получит ли он, с его легкой руки, и это место?

Возвращаясь в трамвае на работу, Юджин встретил косого парнишку. Кто-то недавно сказал ему, что косоглазые мужчины приносят счастье, а косоглазые женщины – несчастье. Трепет радостного предчувствия пробежал по его телу. Ну, конечно, он получит работу у Саммерфилда и, если это сбудется, окончательно уверует в приметы. Они и раньше оправдывались, но это будет настоящей проверкой. Юджин с веселым видом уставился на мальчика, а тот в ответ выпучил на него глаза и широко улыбнулся.

«Ну, все в порядке, – подумал Юджин. – Место за мной!»

Все же он не был в этом уверен.

«Рекламное агентство Саммерфилда», президентом которого был Дэниел К. Саммерфилд, представляло собою нередко встречающееся в деловом мире явление – некое выражение или даже воплощение одной недюжинной личности. Идеи, темперамент и энергия мистера Дэниела К. Саммерфилда – вот в сущности чем определялась и исчерпывалась деятельность его рекламного агентства. Правда, этот человек содержал огромный штат – агенты по сбору объявлений, составители реклам, финансовые работники, художники, стенографистки, счетоводы и т. д., – но все они были в своем роде эманацией или излучением личности Дэниела К. Саммерфилда. Это был подвижный человек маленького роста, черноглазый и черноусый, с оливковым цветом лица и ровным рядом красивых (хоть и смахивающих порой на волчьи) белых зубов, выдававших его алчную, ненасытную натуру.

Мистер Саммерфилд поднялся к богатству – или по крайней мере благосостоянию – из глубочайшей бедности, и при этом способом самым элементарным: собственными усилиями. В штате, где он родился – в Алабаме – семью его, те немногие, кому она была известна, причисляли к «белой голи». Отец его был нерадивым полунищим хлопководом-арендатором, снимавшим с акра разве что один бушель. Он плелся за тощим мулом, еле державшимся на ногах от старости и усталости, по бороздам своего еще более тощего поля и вечно жаловался на боль в груди. Его медленно точила чахотка, или это только так казалось ему, – не важно, ибо суть дела от этого не меняется. Вдобавок он страдал солитером, хотя этот паразитический возбудитель неизлечимой усталости еще не был в те времена открыт и не получил еще имени.