Если вы бывали когда-нибудь у самого синего моря, вы наверняка эту песенку слышали. Ведь ее до сих пор поет ветер, пролетающий между Двух Камней. Наверно, поэтому один из них зовут Поплавком, а другой — Мормышкой»

# # # #

Все вокруг замерло. Киб стоял у входа на кладбище, однако из машины никто не выходил. Заслушались не только родители Ады, но и все остальные в салоне.

М-да, вот тебе и рукоделие… Особенно концовка, поразившая саму Вэри не меньше остальных. Ведь она собиралась развить совершенно другую тему! Предостеречь эту парочку насчет генетически-улучшенных детей, которые не всегда оказываются лучше. И на том, как говорится, скрестить булавки.

Но музыка, зазвучавшая у нее внутри где-то на середине рассказа… Ну конечно, та самая энка, которую она так успешно вычистила из памяти мэрского модельера! Мелодия, которую решено было придержать для более серьезной массовой прошивки, теперь крутилась в собственной голове Вэри, словно пытаясь восстановить справедливость и вырваться на свободу. И это ей почти удалось — энка каким-то образом влезла в повествование, незаметно свернула ход сказки в сторону музыкальной темы… Еще немного, и Вэри пропела бы ее вслух, испортив все дело!

Вэри оглядела «пациентов». Мужчина, как и предполагалось, отделался лишь мрачной задумчивостью. Зато его жену прошило основательно. Китаянка сидела неподвижно, глядя в пространство темными остекленевшими глазами и даже не замечая, как из них течет. Казалось, ее только что вынули из сломанной криогенной камеры и сейчас у нее отвалится голова.

— Нормальная сказка! — Звонкий детский голос разбил тишину. Все пассажиры, словно застеснявшись, разом начали застегиваться и собирать вещи. Вэри тоже полезла под кресло в поисках гэта, которые сняла сразу после взлета киба.

— Только в этой сказке никто не умер, — продолжала зеленоволосая девочка. — Но это можно подправить!

— Да помолчишь ты когда-нибудь! — Пришедшая в себя мамаша громко всхлипнула. Потом вскочила, схватила дочь за руку и бросилась вон из киба.

«Перебор, — вздохнула Вэри. — Влажная обработка не планировалась… А это еще что?»

Сосед слева, полузадушенный галстуком старичок-политик, протягивал ей деревянную визитку с тонкой ажурной резьбой по краям.

— Моей правнучке нужен хороший наротерапевт. Дайте знать, какое у вас расписание.

— Но я не практикую! — запротестовала Вэри.

Однако розовощекий геронт в строгом костюме уже вылез из машины и бодро зашагал к воротам «Эдема». Даже его спина излучала уверенность в том, что он только что решил проблему воспитания молодежи, отведя на это ровно столько времени, сколько нужно.

Следом начали выгружаться ушастые братья-японцы. Они достали из-под сиденья какой-то агрегат, напоминающий одновременно гроб и мини-пианино, и теперь с величайшей осторожностью выпихивали его из киба.

— У вас интересное имя. — Усталые глаза космонавта следили за Вэри из-под соломенных бровей. Отец девочки не спешил выходить из киба. Зато уже успел открыть свою Библию и что-то там найти.

— Имя как имя, — пожала плечами Вэри, зашнуровывая гэта. — Неужели вы не нашли в моем досье ничего более интересного?

— Извините, мне пришлось… — Он комично наморщил лоб. — Все-таки не каждый день гувернантку нанимаешь. Мой, как вы точно выразились, Ангел… В космосе он работает в режиме электронного исповедника — лишние сеансы связи нам запрещены, вот и приходится с этой штукой разговаривать. И хотя на Земле в нем включаются и другие опции, мне иногда кажется, что святоша в нем понемногу захватывает память.

Он постучал пальцем по корешку искина в виде книги.

«Большому кораблю — большой иллюминатор, — мысленно съязвила Вэри. — Еще бы тебя отпустили шляться в космосе без надзора.»

— В частности, он всегда снабжает результаты поиска притчами, — продолжал отец Ады. — Обычно они скучноваты, но что делать. Служебная техника, приходится читать. Когда я вас сканировал, то вместе с вашим личным досье получил историю про какую-то Святую Варвару. Представляете, родной отец убил девушку за то, что она сделала в бане три окна — а не два, как положено. Никак не могу понять, в чем мораль этой басни с лишним окном. Может, это намек на ваш дефект зрения? Или на излишнюю открытость тела в вашей профессии? Извините, что мой искин так глубоко копает. Но вы ведь не только преподаватель кинестетики. Вы настоящая «тайфу», фея высшего класса.

— Всего лишь управляющая добрелем. — Вэри направила на мужчину веер и сняла мерки: знакомиться так знакомиться. — А на руководящей работе голое тело используется редко. Что же до вашей притчи о Варваре… В ней говорится лишь о том, что мужчины не понимают многих вещей, которые понимают женщины.

— Неужели вы знаете что-то такое, чего не знаем мы? — улыбнулся космонавт.

«Рассказала бы я тебе, какие чудеса ты видел на спутнике Юпитера до того, как в твоих мозгах прачечную устроили! Только незачем тебе знать, что у меня перед глазами все твои изнаночные швы. Придется отделаться намеками. Прямо как Марта когда-то…»

Она поглядела за окно киба. У ворот «Эдема» китаянка-трансактриса отчитывала дочку, взмахивая рукой с невидимой плеткой.

— В средневековом Китае мужчины не разрешали женщинам обучаться грамоте, — медленно начала Вэри, передразнивая лекционную интонацию своей наставницы. — Поэтому женщинам приходилось искать альтернативные развлечения. В десятом веке наложницы из гарема императора Му Цуня придумали особую игру с картинками. Вскоре она сделалась столь популярной, что император запретил ее специальным указом. Так появились карточные игры. А в пятнадцатом веке в китайской провинции Хунань возник секретный женский язык Нюйшу. Жены нескольких вельмож создали собственную систему иероглифов на основе элементов вышивки. Матери втайне передавали язык дочерям на протяжении половины тысячелетия, маскируя записи под видом орнаментов на ткани. Мужчины узнали об этом только в конце двадцатого века. Достаточно?

— Да. Я вижу, вы можете преподавать даже историю. Это хорошо…. — Русский задумчиво пошевелил бровями. Потом, словно вспомнив о цели своего путешествия, резко поднялся и запахнул пиджак.

— О, история — мой любимый предмет! — соврала Вэри и тоже встала.

Они вылезли из киба последними. На улице светало, но желтые фонари на ограде кладбища еще горели, словно не желая отпускать ночь.

— Мы подумаем над вашей кандидатурой.

Космонавт коротко поклонился, и получив от Вэри ответный «рицу-ирей», отошел к жене с ребенком. Мать и отец взяли дочку за руки и двинулись вперед по главной аллее кладбища. Девочка подпрыгивала и пританцовывала, повисая на руках родителей. Вэри продолжала смотреть им вслед, ожидая последней реакции.

Вот и она: девочка с волосами цвета васаби выскользнула из качели родительских рук, обернулась и помахала — сначала левой рукой, потом правой. Спины родителей напряглись, но никто из них не оглянулся.