Покороче не получилось.

…С той минуты, когда она произнесла эти слова, миновала вечность. Наверное, за это время планета опять благополучно смогла образоваться из газопылевого облака, потом в неведомом грехе или же в святом порыве зачать жизнь, разродиться цивилизацией и с грустью пронаблюдать, как её детище вырождается в чуждое существо. Возникали империи и, сожрав сами себя, затихали под обломками былого величия. Появлялись вожди и поджидали тех, кто их свергнет. А в паузах неразумные дети шкодничали и ставили всякие чудовищные опыты над телом матери-земли. И виток за витком кружилась планета — чудовищная мать! — вознамерившаяся пережить своих детей.

Я не знаю, как у повествовательницы это получалось! Мы — ВИДЕЛИ то, о чем рассказывала Амрина. Правда, допускаю, каждый видел своё и по-своему, но — видел… Что это было за воздействие?!

Я даже не заметил, когда она перешла к рассказу о своей планете. Лишь встрепенулся, услышав ЛОКОС!

И вернулся голос, и её — только её! — лицо… И слова стали словами.

— …кусственная планета Экс первоначально замышлялась не для этого, и цель давнего замысла была, по сути, выполнена давным-давно… После этого, достаточно длительное время, рукотворный планетоид просто… оставался на своей орбите, для многих последующих поколений превратившись… в предмет космического интерьера. Упоминание об Экс вошло в песни, поэзию, легенды… Но когда возникла необходимость возникновения… проекта «Вечная Война»… планета неожиданно оказалась востребована. Уровень развития нашей цивилизации… позволил реально смоделировать, практически в полном объёме… как планетарный дизайн, так и детали условий… среды обитания. За основу взяли параметры Локоса. Тем более, что на Земле… факт существования которой лёг в основу проекта… условия жизни очень близки. Вот и…

Амрина умолкла и сделала неопределённый жест рукой.

— Ну так… что же является главной идеей этого набившего оскомину Вечного Похода? — несмотря на угнетённое состояние, выдавил из себя мрачный Данила. — Для чего это всё затевалось-то? Что мы поимеем в итоге?..

— В итоге… — она замялась, но, собравшись с силами, выдавила из себя ответ: — Вы здесь… скажем так, в качестве гладиаторов… Сурово, но честно — вы всего лишь живые игрушки, предназначенные для игрищ инопланетного разума.

Эти жестокие — но честные! — слова сумели совершить невозможное. Из двух раздавленных ответом — жутким ответом! — жалких существ, из размазанных, обомлевших, сражённых человечков… сумели они высечь живую искру. Возжечь негодование!

— ЧТО-О?! — воскликнули мы одновременно. И этот слитный возглас напоминал угрожающий рык.

— Да-а… именно так… — Амрина старалась избегать моего взгляда. — Вы, по большому счёту, просто гладиаторы… Это понятие не совсем точно отражает суть, но… из всех доступных вашему пониманию наиболее адекватно… Точнее, не простые, а гладиаторы во времени и пространстве.

Меня захлестнуло…

Я увидел огромную жёлтую арену. Лужи крови, присыпанные песком. Валяющиеся тела товарищей и врагов. Несмолкаемый животный рёв многотысячной толпы. И руки, руки! Со всех сторон руки. Они шевелятся, тянутся ко мне… сжатые кулаки, что положением торчащих больших пальцев голосуют: ЗА или ПРОТИВ…

Палец вверх. Палец вниз.

Быть или не бы…

Моя жизнь в этих руках. В их руках. В причудливой, единожды сложенной комбинации этих рук… «Смерти предать!» или «Жизнь оставить!».

Я — просто пешка! Ma-аленькая незаметная фигурка в одной из бесчисленных партий, разменная мелочь, которой можно просто пожертвовать и небрежным жестом смахнуть с доски… Моя жизнь, драгоценная и единственная для меня, была всего лишь очередным концертным номером в чудовищном спектакле. ОНИ, обитатели высших сфер, явились на это представленье, силясь хоть ненадолго победить свою всепоглощающую, рутинную скуку, на миг отогнать снедающую разум пресыщенность… Я же — развлекал их своей схваткой с собственной Смертью. Я отгонял Смерть мечом — она же не спешила, прекрасно зная, что рано или поздно меня ухватит. Она знала все неочевидные, низменные законы балласта, таящегося внутри каждого из нас и тянущего нас вниз. Она подыгрывала ИМ. Позволяла предвкушать наступление запретного. Позволяла переживать сопричастность к преступлению запрета.

Всё это — вызывало бешеный восторг толпы. В высших сферах — «тоже люди»… Я больше не принадлежал самому себе. У меня не осталось даже права на существование вне этой арены. А сама жизнь, её длительность — впрямую зависела от этих РУК! Рук ЭТИХ… ОНИ вершили мою судьбу. Они за краткий миг проживали иллюзию: побывать скучающими богами… И даже меч в моих руках не был ни моей собственностью, ни моим другом. Он просто являлся посредником между жизнью и смертью.

Чудовищно! И кто?!. Кто осмелился взять на себя это право?! Не просто распоряжаться нашими жизнями — но сделать их элементами разовых спектаклей. Мы полагали себя воинами, а оказались быдлом! Марионетками вертепа! Мы были насекомыми, которых можно прихлопнуть… Но даже убийство комара — по сути война за право обладания кровью. Его гибель не приносит будоражащего наслаждения. И уж точно — даже это не развлечение.

МЯСО.

Именно… Мы — ничуть не больше, чем мастерски приготовленное экзотическое блюдо: «Мясо по-живому, под соусом агоний».

Должно быть, что-то очень похожее узрел в этот миг и Упырь. По его лицу перекатывались желваками мучительные волны боли.

— Мы?! Гладиаторы?! Мы для вас — гладиаторы?! И ТОЛЬКО?! — не ручаюсь, но судя по всему, это были мои слова.

— Мы недостойны быть ЛЮДЬМИ? Целая самобытная цивилизация?! Но чтобы вынести нас за эту черту «не людей», вы сами должны быть нелюдями! — это, скорее всего, было сказано Данилой. — Нелюди и есть.

Наше возмущение было солидарным, потому слова сливались в единый, цельный протест.

Вопросы уже не выкрикивались. Они скорее вытеснялись, выдавливались изнутри — нараставшей волной злости, ещё не оформившейся в боевую злобу. Но в глазах уже зажигался огонёк, способный поджечь кусочек этого мира…

Я обхватил виски. Закрыл глаза. Видение арены, залитой кровью, не исчезало. Просто отошло на задний план и застыло, как декорация. Кровь рвалась наружу. Словно во внутренней тюрьме случился бунт заключённых, и они теперь рвались на волю, чтобы разнести на осколки этот мир, уж коль он создан НЕ ДЛЯ НИХ.

Голос крови! Один из самых веских голосов в этой реальности. Он требовал СЛОВА… И я до последнего затихающего звука предчувствовал, каким оно будет это слово.

СМЕРТЬ!!!

Только так… Слово билось во мне. Слово было нацарапано ржавым гвоздём на сетчатке глаз Упыря. Слово родилось, но у нас хватило сил и мудрости не произнести его вслух.

…Звучание голоса Амрины, а тем более смысл её слов — были для нас абсолютно неожиданны:

— Вы мне сейчас напоминаете древнеримский сенат… В священном негодовании топочущий ногами.