Заскрипел снег. Листопад открыл глаза и увидел ноги в валенках. Берегиня присела на корточки, потом легла напротив него, лицом к лицу. Ее глаза тоже были пусты – ни единой мысли. Щека Оденсе вмерзала в лед, плавила его своим теплом, превращая в колючую воду.

Ее ладонь легла на снег, похоронивший в своем холоде изувеченную руку монаха.

Они долго лежали так, погрузившись в глаза друг друга.

Вожак подбежал к Листопаду. Ему не нравилось странное бездействие людей. Пес толкнул монаха в спину своим широким лбом. По какой бы причине человек так себя ни вел, это было, по мнению пса, совершенно безответственно – он стремился заботиться о стае. Собакам нужна была еда, а человек и сам их не кормил, и охотиться не отпускал.

Листопад сначала не отреагировал на толчок. Потом скосил глаза в сторону собаки. Пес тут же пару раз лизнул его лицо, проявляя тем самым крайнюю степень своей благожелательности.

– Пойдем, поможешь мне, – прозвучал голос девушки.

Монах перевел взгляд на свою руку и увидел, что никакого снега на ней уже нет. Оденсе держала свою ладонь прямо над раной.

– Прости, я не смогу убрать всю боль, – произнесла она. – Но она не будет такой сильной, чтобы ты не мог думать ни о чем, кроме нее.

Она села и бережно переложила его руку к себе на колени.

– Нужно забинтовать.

– Нечем…

Губы Оденсе тронула тень улыбки.

– Есть. Всегда можно что-нибудь придумать. Ты не видишь, потому что привык все делать по правилам.

Она соорудила шину для руки монаха из того, что попалось на глаза и было для этого пригодным. Зафиксировала ее у груди повязкой через плечо, чтобы движения причиняли как можно меньше боли.

После этого девушка посмотрела в глаза Листопаду и произнесла:

– Теперь помоги мне. Там что-то ужасное. Я такого никогда не видела. Я без тебя не справлюсь. Я попробовала, но ничего не получилось.

Монах послушно побрел вслед за Оденсе к полозьям. Низкорослик все так же лежал на перекладине, головой уткнувшись в одеяла, а ногами свисая наружу.

– Посмотри, что я сделала с ним. Сначала я чуть не убила тебя, теперь умирает он.

– Почему тебя это должно волновать? – Листопад наклонился к спине Ниха. По всей ее ширине словно кто-то чиркнул ножом. От лопатки до лопатки. Чуть наискосок.

Монах прикоснулся к шее проводника.

– Какой странный пульс. – Его пальцы прощупали края раны. – Нужно очистить рану и зашить.

– Это из-за меня. Он дышал, как в агонии, я постаралась успокоить его сердце. Но моей силы для него оказалось слишком много. И я не могу заставить его снова биться так, как должно. – Оденсе отвела глаза. – Когда я очнулась, не сразу вспомнила, что произошло. Он лежал, вцепившись руками в мои руки. Ладони до сих пор скрючены как в судороге. Наверное, он поэтому и не свалился, пока собаки дотащили нас сюда. Я вытащила из его пальцев свою одежду, попыталась перевернуть и тут увидела его спину. Чем это ты его так, хлыстом?

– Я? – искренне удивился монах. – Это не я. Вернее… это случайность.

Оденсе нахмурилась, в ее памяти всплывали разрозненные картинки.

– Он кричал, что убьет меня. Потом упал. Да, это не ты… Он упал из-за меня.

– Его задела Полночная Звезда, – перебил монах. – Не смотри так, на самом деле все вышло случайно…

– Нет-нет! – Оденсе помогала монаху. Ее руки словно предугадывали каждое его действие. – Он упал до того, как эта черная шаровая молния пронеслась мимо. Он прикоснулся ко мне, и его словно пронзила боль, я вспомнила его глаза – как будто раскаленным острием пронзили позвоночник. Он упал, и только потом, вспарывая одежду, пролетела твоя Звезда. Да, все было именно так… – Она замерла, потрясенная пришедшей в голову мыслью. – Я убила его? Я на это способна? Как так, Листопад?

Распахнутые глаза глядели прямо в душу монаха, ища подтверждения своей догадке и в то же время не желая ее там найти. Еще мгновение, и Оденсе отступила, подняв руки:

– Я не имею права к нему прикасаться!

– Послушай, я ничего не смогу сделать одной рукой. Тебе в любом случае придется в этом участвовать. Имеешь право или не имеешь. – Монах на секунду остановился, чтобы погладить свою собственную руку, которая заныла сильнее прежнего. – Придет в себя – попросишь прощения, и твоя совесть успокоится. Сейчас как-то не время…

– Ты не понимаешь. Любое мое вмешательство, любая помощь ничего, кроме вреда, не принесет.

– Ну тогда давай просто сбросим его с полозьев и оставим здесь! Согласна? Раз ты так считаешь. Если выживет – значит, повезло, замерзнет здесь – так тому и быть.

Берегиня смотрела в сторону.

– Но так у него, по крайней мере, будет шанс. – Она вытащила из-под одеял сумку со своим нехитрым скарбом. Скальпели, лезвия, шелковая нить. Все, что, по ее мнению, могло пригодиться Листопаду. – Вот. А я отойду куда-нибудь подальше, чтобы не мешать.

Мужчина смотрел на ее действия и не верил своим глазам:

– Ты в своем уме? Как ты себе это представляешь? Что я могу сделать одной рукой? Оперировать?!

Оденсе упрямо молчала.

– Так… Знаешь что? Помоги уложить его на сани. Да не переворачивай… Вот так. Лови собак теперь, и поедем искать ближайшее жилье. Может, повезет и там кто-нибудь адекватный попадется и поможет мне спасти его без излишних рассуждений на темы морали.

Он укрыл Ниха шубой и уселся рядом.

Когда все собаки стояли на своих местах, Оденсе спросила:

– Куда идти?

Листопад пожал плечами:

– А какая разница? Ни ты, ни я не знаем, где мы. Вот он, – монах кивнул на укрытого с головой низкорослика, – знал бы, куда нас занесло. А так положимся и дальше на волю случая, раз он нас сюда вывел. Или… – Листопад перевел взгляд на собачьи спины, – на их вот чутье – они же бежали почему-то в эту сторону…

– Хозяева! – стучала в толстенные бревенчатые ворота Оденсе. – Хозяева!

– Кто такие? – через некоторое время спросили из-за ворот. Человек обнаружил свое присутствие и подал голос, скорее всего, потому что понял, что просто так непрошеные гости не уйдут.

– Пустите переночевать, – попросила девушка.

– Вон стог стоит чуть поодаль в поле, – резонно ответили ей, – там и ночуйте.

– Не можем мы. – Сама не зная зачем, берегиня еще раз ударила кулаком по бревну. – Раненый у нас, тепло ему нужно. И рану нормально осмотреть. Напали на нас в лесу.

Из-за забора не доносилось ни звука.

– Люди вы или нет? Я же не многого прошу – огонь, воду и крышу над головой! Помогите – неужели сами никогда помощи не просили?!

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянула замотанная в шерстяной платок старуха. Она внимательно осмотрела Оденсе, лежащего на санях монаха и собачью упряжку. Вид у всех был весьма плачевный.