Поэт с самого начала считал, что эта девушка забрала или перехватила его собственную смерть, когда они ждали весны и освобождения гор от снега, чтобы вернуться домой из ссылки.

Он редко видел ее призрак, обычно на крыше главного дома, дважды у ручья на восточном краю поместья, когда собирался идти домой в сумерках и поднимался со своей любимой скамейки под деревом. А один раз – в кабинете, в канун нового года, когда пал Ханьцзинь.

Свечи и лампы замигали все сразу. Одна свеча погасла. Он поднял взгляд и увидел ее в противоположном конце комнаты рядом с тонкой струйкой дыма от погасшей свечи. Всего мгновение она смотрела на него, потом вспыхнула и исчезла. Ее взгляд сказал ему, что на этот раз ее присутствие является неким посланием. Его сразу же охватила уверенность в том, что именно она приходила ему сообщить.

Они знали, что происходит на севере. Знали, что Синань пал и что Еньлин и Ханьцзинь в осаде. Друзья, те, кто еще не убежал в их края, присылали письма, предостережения, жалобы.

Духи перемещаются быстрее. Большинство духов не отличаются доброжелательностью. Он знал (был совершенно уверен), что этот дух благосклонен к ним.

Ему показалось, что снаружи стало темнее. До этого момента он работал с бумагой и кистью. Больше он в те зимние сумерки ничего не написал. Он пошел искать брата.

Они встречали новый год. Конечно, встречали. Он опоздал, его сын уже собирался идти за ним. В поместье «Восточный склон» праздновали тихо, не так как в городах или даже деревнях.

В самом Ханьцзине император обычно возглавлял большую процессию к храму Добрых предзнаменований, где совершались обряды обновления под аккомпанемент придворных музыкантов. Потом император возвращался во дворец, и начинались фейерверки и парады, освещаемые круглыми красными бумажными фонарями. Повсюду встречались уличные артисты и люди в громадных масках драконов. Люди заполняли улицы и всю ночь радостно приветствовали новый год.

Поэт остановился в дверях своей гостиной. У него не было вестей ни от какого земного источника. Только это внутреннее ощущение, посланное из мира духов. Было бы неправильно, как решил он, несправедливо испортить этим настроение его домашним.

Ему удалось улыбнуться, прося прощения за опоздание. Он знал, что его простят, они к этому привыкли. Он был человеком, который мог весь день посвятить словам. Он посмотрел на жену, на свою семью и семью брата, на собравшихся слуг и работников фермы, многие из них хранили им верность в годы лишений. «Здесь они в безопасности, – подумал он. – Конечно, в безопасности».

Он улыбнулся людям, которых любил, но на сердце у него, как на дне озера, лежал тяжелый камень, когда год закончился и год начался.

* * *

В ту самую ночь из леса возле Ханьцзиня на юг выехал маленький отряд, увозя с собой принца Катая.

Все ночь небо было затянуто тучами, и утром опять пошел снег. Цзыцзи предлагал разбить отряд на две половины, одну половину отправить на юго-запад, другую – на юго-восток, чтобы разделить силы преследователей. Дайянь не согласился: это ослабит и их самих, и они окажутся слишком малочисленными, какого бы размера отряд ни отправили в погоню. Лучше держаться вместе.

Они не сомневались, что их будут преследовать, и скакали так быстро, как только могли. Принц Чжицзэн пока не создавал им трудностей, вероятно, он устанет позже. Он был напуган больше («Сейчас это ясно видно», – подумал Дайянь), чем тогда в юрте. Словно там он примирился со своей судьбой, не позволял себе думать об освобождении, а теперь он мог бы…

«Люди такие разные», – думал Дайянь. Мужчины и женщины. Как может человек утверждать, что он понимает другого человека? Кто может читать в чужой душе? Время от времени он покидал свое место в арьергарде и ехал рядом с Шань. Ей дали самую спокойную лошадь, какая у них была, но такая быстрота должна быть для нее трудной. Он знал, что она всю жизнь ездила верхом, вместе с отцом, вместе с мужем – в поисках прошлого по всему Катаю.

Когда он оказывался рядом с ней, она говорила только: «Со мной все в порядке. Занимайся тем, чем надо». Каждый раз, как припев песни.

Он дважды делал остановки, они делили на всех еду и питье – Чжицзэну солдат приносил первому, преклоняя колени. Но именно принц оба раза торопил их опять сесть в седло. Когда они ели или когда скакали, он все время оглядывался через плечо в темноту на севере, будто опасался внезапного появления всадников, словно демонов.

Возможно, их сегодня поймают. Как бы быстро они ни скакали, им не удастся превзойти в быстроте степных всадников. Цзыцзи выбрал двух своих лучших наездников и послал на запад с приказом ожидающей их кавалерии. Эти двое будут мчаться без остановки.

Во время второго привала Дайянь подошел к принцу.

– Мой повелитель, – официально обратился он к нему, – я прошу разрешения поделиться с вами нашими намерениями и получить ваше одобрение, – этот человек от рождения обладал высоким рангом и жил в роскоши, но не имел власти. Ему придется учиться повелевать.

– Продолжайте, командир.

– Я ожидаю погони. Если повезет, не раньше утра.

– А если не повезет?

– Они уже сейчас скачут по нашим следам.

– В таком случае нам следует тронуться в путь.

– Да, повелитель. Но кони и люди должны отдыхать. Мы не можем скакать всю ночь напролет.

– А алтаи могут.

– Возможно. Но не думаю, что вы сможете.

Молчание. Возможно, он выразился не лучшим образом.

– Продолжайте, – повторил принц.

– Наша кавалерия находится к западу отсюда, она из той армии, которая удерживает Еньлин. Они держались на расстоянии, чтобы их не заметили. Я послал гонцов, чтобы привести их сюда. Половина попытается перехватить преследователей. Другие встретят нас у деревни, которую мы наметили, между этим местом и рекой Вай.

– Сколько человек?

– По пятнадцать тысяч в каждой группе.

– Это… это хорошее количество, – сказал принц. – И они будут сопровождать нас через Великую реку?

Настала очередь Дайяня хранить молчание. Он сглотнул.

– В наши намерения, мой повелитель, входило отправиться в Цзинсянь и вызвать туда наши южные армии на встречу с нами. Если мы выстоим и прогоним варваров, когда погода…

– Нет, – произнес принц Катая Чжицзэн.

Он произнес это громко. Люди рядом с ними умолкли. Дайянь слышал, как фыркают и всхрапывают кони. Они находились на опушке тополиной рощи, укрывшей их от ветра.

Принц сказал:

– Нет, командир Жэнь. Мы этого не хотим, и мы не отдаем такой приказ. Вы должны доставить нас на другой берег Великой реки. Мы желаем удалиться от варваров на безопасное расстояние. Мы поедем в Шаньтун, к морю. Мы прикажем нашей армии защищать южный берег Великой реки и вызовем чиновников из всех префектур, чтобы служить нам в Шаньтуне.