– Только что звонили из «Утиной династии». Они сказали, что ты должен отрастить бороду, иначе они потребуют назад одежду, которую они выдали тебе для съемок[42].

Хмыкнув, Трипп шагнул вперед и, наклонившись, поцеловал Кэрол-Линн в щеку, потом приветствовал Кло и пса.

– Раньше это был купальник Вивьен! – тотчас сообщила ему Кло, и Трипп одобрительно кивнул.

– То-то он кажется мне таким знакомым! Да-да, теперь я припоминаю – много лет назад Вив выглядела в нем очень неплохо, но тебе этот купальник идет больше. Да будет мне позволено сказать: этот цвет замечательно оттеняет синеву твоих глаз.

Лицо Кло как-то странно задвигалось, словно она не могла решить, улыбнуться ей или оскалиться. В конце концов девочка снова прибегла к испытанному средству – запихнула в рот последний кусок банана, что избавило ее от необходимости сделать выбор. Я, однако, не собиралась облегчать ей жизнь. Должно быть, взгляд, который я метнула в ее сторону, был достаточно красноречив, поскольку Кло с полным ртом пробормотала:

– Благодарю вас, сэр…

Я почувствовала желание снова закатить глаза и поспешила вернуться к сковороде, на которой уже подрумянивалась яичница с перцем и сыром.

– Ты что-то рано, – заметила я самым нейтральным тоном.

– Я знаю. – Трипп кивнул. – Но у меня вышел весь кофе, и я решил перехватить чашечку-другую у тебя.

Я кивнула в направлении кофемашины.

– Чувствуй себя как дома. – Перехватив его вопросительный взгляд, я добавила: – Мне можешь не наливать, я выпила уже достаточно. Еще одна кружка, и у меня просто глаза на лоб полезут. – Я повернулась к матери: – А ты, Кэрол-Линн? Выпьешь чашечку кофе?

Она посмотрела на меня пустым взглядом.

– Я люблю кофе?

Должно быть, в эти минуты мой собственный взгляд был ничуть не более осмысленным.

– Не знаю, – честно ответила я после небольшой паузы. – Налью-ка я лучше вам обеим апельсинового сока.

Садясь за стол, Трипп довольно небрежно сдвинул газеты в сторону, чтобы было куда поставить кружку.

– Эй, поосторожнее! – предупредила я. – Если с этими газетами что-нибудь случится, миссис Шипли предаст нас всех медленной и мучительной смерти. Они из библиотеки, так что сам понимаешь… Убери-ка их куда-нибудь от греха подальше.

– Сейчас… – Трипп отодвинул стул, но прежде чем он успел взять газеты со стола, Кэрол-Линн увидела в одной из них студийную фотографию Аделаиды с дочерью.

– Какой очаровательный ребенок, – проговорила она, показывая на Бутси. Ей, очевидно, было невдомек, что она видит перед собой свою собственную мать, и у меня болезненно сжалось сердце.

– Да, – коротко подтвердила я и поскорее убрала сковородку с огня, пока яичница не подгорела. Куда ее поставить, я сразу не сообразила, поэтому продолжала держать ее на весу, хотя нагревшаяся ручка начинала жечь мне пальцы.

Кэрол-Линн, склонив голову набок, продолжала разглядывать фото. Ее палец медленно полз по снимку снизу вверх, пока не остановился на половинке кольца, висевшей на цепочке на груди Аделаиды.

– Какая красивая вещь! – сообщила она.

Я переложила сковородку в другую руку и принялась дуть на обожженные пальцы.

– Ты имеешь в виду кольцо? – уточнила я. – Да, красивая. Ты… ты не видела ее раньше?

Тук-тук… Мать постучала по газете кончиком пальца.

– Я? Разумеется, видела.

Мы с Триппом переглянулись поверх ее головы.

– Где? Где ты его видела?

Палец Кэрол-Линн замер в четверти дюйма от бумаги.

– Я не должна была его видеть, но… Я нашла кольцо в ее комнате, но она узнала и сказала, что я должна его вернуть, потому что это секрет.

– Кто сказал, что это секрет? – спросила я как можно мягче.

Кэрол-Линн покачала головой.

– Она… Она сказала, что хорошо умеет хранить секреты.

Трипп ласково коснулся ее руки.

– Кто это она, мисс Кэрол-Линн? Кто умеет хранить секреты?

Кэрол-Линн откинулась назад. При виде ее лишенного выражения лица я невольно затаила дыхание. Казалось, мать изо всех сил пытается вспомнить. Прошла почти минута, потом Кэрол-Линн неуверенно улыбнулась.

– Я, кажется, проголодалась. Когда мы будем завтракать?..

На мгновение я закрыла глаза, чтобы справиться с острым разочарованием. Хотелось бы мне знать, какая часть образов, возникавших в пораженном болезнью мозгу матери, была реальна, а какая представляла собой лишь игру воображения?

– Еще минуточку терпения, – сказала я. – Сейчас все будет готово.

И, отвернувшись, я стала резать яичницу на равные части.

* * *

Когда мы снова забрались в Триппов «Форд», солнце только-только начинало клониться к закату. На озере мы провели несколько часов, но большой охладитель в кузове пикапа, предназначенный для пойманный рыбы, так и остался пустым.

Когда еще в усадьбе мы садились в машину, Кло не удивилась отсутствию удочек, спиннингов или сачков, поскольку в рыбалке она понимала еще меньше, чем я – в высшей математике. И, уж конечно, она не представляла себе, какое испытание для нее приготовлено, пока мы не приехали на место и Трипп не начал заходить в непрозрачную, бурую воду озера. Он даже не надел очков для подводного плавания и только велел Кло внимательно за ним следить, чтобы впоследствии ей не нужно было десять раз объяснять, что и как делать.

По-моему, Кло даже не заметила, как он нырнул, без всплеска уйдя в глубокую, темную воду. Что ее ждет, она поняла, только когда минуту спустя Трипп снова появился на поверхности, сжимая в руках пойманную рыбу. Издав пронзительный визг, Кло с такой скоростью выскочила из воды, куда успела зайти почти по колено, что я только поражалась; еще никогда я не видела, чтобы девочка двигалась так быстро.

Но это было еще не все. Когда Трипп, пожав плечами, двинулся к грузовичку и открыл охладитель, чтобы бросить туда трепещущего сомика, Кло едва не бросилась на него с кулаками.

– Не смейте! – пронзительно взвизгнула она. – Не смейте класть его на лед без воды! Он же умрет!!

Трипп, похоже, немного растерялся. Во всяком случае, выглядел он довольно нелепо, когда, продолжая держать рыбу за жабры, пытался убедить девочку в том, что никакого смертоубийства не происходит.

– Но послушай, – проговорил он, – ведь для этого мы сюда и приехали. Мы же с самого начала собирались наловить рыбы, чтобы потом зажарить ее в…