В ямке, где отдыхал Виллис, лежала дюжина маленьких белых сфероидов, похожих на мячики для гольфа.

– Как ты думаешь, что это? – спросил Джим.

Фрэнк внимательно их изучил.

– Джим, – сказал он медленно, – я думаю, что тебе просто придется с этим смириться. Виллис не мальчик, он – она.

– Что? О нет!

– Виллис – хороший мальчик, – упрямым голосом сказал Виллис.

– Сам посуди, – продолжал говорить Фрэнк. – Вот это – яйца. Если их отложил не Виллис, тогда это сделал ты.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что теперь ты стал дедушкой, или типа того.

– Не смешно!»

Конец пресловутого «эпизода с яйцами». На самом деле эпизод довольно забавный, но, похоже, редактор совсем так не думал. Для того чтобы увидеть ситуацию с его точки зрения, нужно отмотать время на полвека назад в прошлое, когда не было ни «Симпсонов», ни «Футурамы».

«О-о-о», – говорят задумчивым голосом в подобных ситуациях герои современных мультфильмов: «О-о-о». Но я скажу больше.

Тэ-э-экс. Где моя белая туника Беспристрастного Свидетеля? Итак, в беспристрастном изложении факты выглядят таким образом: юная марсианка, проведя ночь с земным подростком в пещере, наутро отложила в их общую постель кладку яиц. Точка.

В принципе в этом нет ничего особенного – у Берроуза, например, марсианки тоже несут яйца. Беда в том, что Тувия, принцесса Барсума, совсем не похожа на мохнатый бейсбольный мячик, а Джим – вовсе не похож на Джона Картера, и к тому же он всего лишь несовершеннолетний школьник.

Конечно же, бедный мальчик ни сном ни духом… да и Виллис в романе не похож на одалиску и весьма успешно играет роль веселого щенка, вовлекающего своего хозяина в самые разные неприятности… Но теперь часть этих неприятностей приходилось расхлебывать самому Хайнлайну.

Не уверен, впрочем, что Хайнлайн пострадал совершенно незаслуженно. Для создания специфического ощущения инаковости Чужих он использовал умолчания и двусмысленности, предполагающие многомерную трактовку их поведения. Как уже говорилось выше, Боб, ничуть не комплексуя, заимствовал подходящие идеи у других авторов, в том числе у классиков и даже в фольклоре. Вспомним, например, вот этот эпизод:

«Старый марсианин вздохнул точно так же, как, бывало, вздыхал отец Джима после бесплодной семейной дискуссии.

– Есть закон жизни, и есть закон смерти, и каждый из них – закон перемен. Выветривается даже самая твердая скала. Понимаешь ли ты, мой сын и друг, что, даже если тот, кого ты называешь „Виллис“, вернется с тобой, однажды настанет время, когда малыш будет должен покинуть тебя?

– Ну да, наверное. Вы хотите сказать, что Виллис сможет пойти со мной?

– Мы поговорим с тем, кого ты называешь Виллис.

Старик обратился к Гекко, который вздрогнул и пробормотал что-то во сне. Затем все трое начали подниматься по тем же коридорам; Гекко нес Джима, а старик шел чуть-чуть позади.

Они остановились в зале примерно на полпути к поверхности. Сперва здесь было темно, но, как только они вошли, зажегся свет. Джим увидел, что от пола до потолка комната была опоясана рядами маленьких ниш, в каждой из которых сидело по попрыгунчику, похожих друг на друга, как однояйцевые близнецы.

Когда стало светло, малыши выдвинули свои глаза-стебельки и с интересом осмотрелись. Непонятно, откуда донесся возглас:

– Привет, Джим!

Джим посмотрел вокруг, но не смог распознать говорившего. Прежде чем он успел что-либо предпринять, эта фраза прокатилась эхом по всей комнате.

– Привет, Джим! Привет, Джим! Привет, Джим! – звучало каждый раз голосом Джима.

В замешательстве Джим обратился к Гекко.

– Который из них Виллис? – спросил он, забыв перейти на местное наречие.

– Который из них Виллис? Который из них Виллис? Который из них Виллис? Который-который-который из них Виллис? – вновь грянул хор».

Ситуация самая классическая. Таким испытаниям фейри или иные магические существа обычно подвергали человеческую женщину, предлагая ей опознать своего ребенка среди толпы подменышей. Но были и варианты сюжета, в которых юноша должен был в подобной ситуации опознать свою возлюбленную.

В финале романа взаимоотношения Виллиса и Джима оказались для марсиан настолько важны, что они пересмотрели свое отношение к человеческой расе и раздумали устраивать колонистам немедленную депортацию. Чем были эти отношения с точки зрения марсиан – дружбой двух отпрысков враждебных семей, символическим браком или чем-то иным? Хайнлайн не дает однозначного ответа. Мы знаем только, что в итоге марсианские Монтекки перестали жаждать смерти терранских Капулетти. Разумеется, в подобной ситуации обнаруженные коннотации целиком на совести читателей. Особенно таких, у кого, по выражению Джинни, «извращенный ум». Это тот самый случай, когда не читатель читает книгу, а книга читает своего читателя. Но ведь именно Хайнлайн вложил в историю Виллиса возможность вчитать любую трактовку, в том числе сексуально окрашенную, так что ответственность всецело лежит на нем, и он напрасно прикидывается невинной овечкой.

Но вернемся к претензиям редакции. Должен сказать, что Алиса Далглиш вовсе не была сумасшедшей старой девой, выискивающей черта под кроватью. Она действительно «подняла брови», но решила подстраховаться и отправила роман на прочтение еще одному бета-тестеру, профессиональному библиотекарю Маргарет С. Скоггинс. Та была в восторге от книги, но отметила две «потенциальные проблемы». Одной из них был «эпизод с яйцами», о втором мы поговорим чуть позже. Алиса рассказала о результатах теста Лертону Блассингейму, а тот передал их Хайнлайну. Результатом было еще одно письмо разъяренного автора, отрывок из которого привожу ниже:

Давайте посмотрим, кто же на самом деле остро нуждался в услугах психоаналитика.