— Эйла, чего ты боишься? Какое событие твоей прошлой жизни породило этот страх? Расскажи мне об этом, — мягким, но повелительным голосом сказал мудрый шаман, обладавший удивительным даром убеждения.

Эйла вдруг порывисто встала и начала поправлять теплые меховые шкуры, проверяя, хорошо ли укрыт Мамут.

— Надо хорошенько накрыться и лежать в тепле, — сказала она, явно смущенная и расстроенная.

Мамут без возражений откинулся назад, позволяя завершить лечение и понимая, что ей нужно время, чтобы собраться с мыслями. В нервном возбуждении она отошла к очагу, взгляд ее стал рассеянным и отстраненным, словно перед ее мысленным взором проходили какие-то давно забытые картины. Наконец она повернулась и взглянула на Мамута.

— Все это произошло случайно! — воскликнула она.

— Что произошло случайно? — спросил Мамут.

— Я случайно оказалась в пещере… вместе с мог-урами.

— Когда же ты была в их пещере, Эйла? — Мамут знал, что женщинам Клана запрещается участвовать в священных ритуалах. «Должно быть, она нарушила табу, совершив серьезный проступок», — подумал он.

— На Сходбище Клана.

— Ты присутствовала на Сходбище Клана? Они ведь устраивают его раз в семь лет, как мне помнится?

Эйла кивнула.

— И как давно это было?

Она задумалась, сосредоточенно подсчитав годы, и это помогло ей немного прийти в себя.

— Будущей весной Дарку исполнится семь лет, — рассуждала Эйла. — А тем летом, когда устраивали Сходбище, он был еще младенцем, он родился весной. Тогда на Сходбище Клана обсуждали вопрос о Дарке и Уре, и было решено, что они могут стать парой… Мой сын скоро станет мужчиной!

— Неужели это правда? Он станет мужчиной, достигнув семи лет? Неужели твой сын станет зрелым мужчиной в таком раннем возрасте? — потрясено спросил Мамут.

— Нет, пока он еще маловат, ему еще надо подрасти года три-четыре. Сейчас он… как Друвец. Уже не мальчик, но еще не мужчина. Я помню, что мать Уры просила меня, она хотела, чтобы Дарк и Ура стали парой. Ура тоже была ребенком смешанных духов. Ура должна была жить с Браном и Эброй. Когда Дарк и Ура достигнут зрелости, то смогут жить вместе.

Ридаг, не веря своим ушам, изумленно смотрел на Эйлу. Он не совсем понял, о чем она говорила, но одна вещь казалась очевидной. «Значит, у нее есть сын смешанных духов, такой же как я. И он живет в Клане!» — думал мальчик.

— И все-таки, Эйла, что случилось семь лет назад на Сходбище Клана? — спросил шаман, упорно преследуя свою цель и чувствуя, что сейчас он, как никогда, близок к тому, чтобы получить от Эйлы согласие начать ее обучение. Поэтому он не стал останавливаться на некоторых интересных моментах ее рассказа. Мамут был уверен, что обязан передать Эйле эти важные и, более того, жизненно необходимые для ее знания, хотя она пока не понимала, что он хочет сделать это ради ее же собственной безопасности.

Прикрыв глаза, Эйла болезненно поморщилась:

— Иза была уже тяжело больна. Она сказала Брану, что я должна заменить ее как целительница, Бран провел обряд посвящения. Она сказала мне, как надо пережевывать корни, чтобы приготовить напиток мог-уров. Только сказала… она не могла показать мне, это сокровенное знание… его нельзя показывать. Мог-уры на Сходбище возражали против моего участия, я ведь была принята в Клан, а не рождена в нем. Но только род Изы обладал этим знанием. В конце концов они согласились. Иза велела мне не глотать сок этих корней, а просто разжевывать их и всю кашицу выплевывать в чашу, но я не смогла. Один раз я глотнула. Что было дальше, я помню как в тумане: отблески огня, мог-уров… Они не видели меня, но Креб знал, что я была там.

Она внезапно разволновалась и начала нервно ходить взад-вперед.

— Я проваливалась в какую-то бездонную черную пропасть… — Ссутулившись, Эйла обхватила себя за плечи и начала растирать ладонями руки, точно вдруг очень замерзла. — Потом появился Креб, как ты, Мамут, но его явление было более значительным, он… он… подхватил меня и увлек за собой.

Она молча ходила, меря шагами небольшое пространство между очагом и лежанкой шамана, наконец остановилась и вновь заговорила:

— Потом Креб очень сердился и расстраивался. А я почувствовала в себе нечто новое… Я никогда не признавалась в этом даже себе, но мне иногда кажется, что мне придется вернуться туда, и я… очень боюсь.

Мамут не спешил реагировать на ее откровения, давая ей возможность полностью выговориться. Он примерно представлял себе, через что ей пришлось пройти. Ему однажды разрешили участвовать в ритуальном священнодействии Клана. Они использовали растение, приготовляемое особым способом, и он испытал нечто совершенно необъяснимое. Позже, как он ни старался, ему не удавалось достичь подобного состояния даже после того, как он стал Мамутом. Он уже собрался поделиться с ней своими воспоминаниями, но Эйла вдруг вновь заговорила:

— Порой мне хотелось выбросить этот корень, но Иза говорила мне, что он священный…

Потрясающий смысл ее слов не сразу дошел до Мамута, но, осознав его, он едва не вскочил с постели.

— Эйла, ты говоришь, что у тебя есть с собой этот корень?! — спросил он, с трудом сдерживая охватившее его сильное волнение.

— Когда я покинула Клан, то взяла лекарскую сумку. Корень лежит в ней в специальном красном мешочке.

— Но он, наверное, уже испортился. Ты говорила, что странствуешь уже больше трех лет. Может, он уже потерял свою силу за это время?

— Нет, его заготавливают особым способом. Когда корень высыхает, его можно хранить долго… Много лет.

— Эйла, — начал Мамут, стараясь очень тщательно выбирать слова, — возможно, очень хорошо, что ты сохранила священный корень. Ты ведь знаешь, как лучше всего преодолеть страх. Тебя страшит неведомое, но, встретившись с ним лицом к лицу, ты скорее всего избавишься от страха. Ты сможешь вновь приготовить этот корень? Только для нас с тобой?

Эйла вздрогнула при одной мысли об этом.

— Я не знаю, Мамут. Я не хочу… мне страшно…

— Я не прошу тебя сделать это прямо сейчас, — сказал он. — Для начала тебе необходимо приобрести некоторые знания, пройти подготовку. Мы должны провести особый обряд, исполненный глубокого смысла и значения. Может быть, надо дождаться праздника Весеннего Возрождения, посвященного началу новой жизни. — Он заметил, что она опять вздрогнула. — Мне понятно, что тебе трудно решиться на это сейчас. Пока я прошу тебя лишь позволить мне начать обучать тебя, подготовить к общению с миром Духов. Окончательное решение может быть принято весной, и я не стану принуждать тебя, если ты сочтешь, что не готова к этому испытанию.

— Чему ты собираешься учить меня? — спросила Эйла.

— Во-первых, тебе необходимо узнать некоторые песни и напевы, научиться пользоваться мамонтовым барабаном. Кроме того, мне надо объяснить тебе значение определенных символов и знаков.