Наконец Камень вынул последний драгоценный камень из бороды последнего паршенди. Каладин взял один из ножей и поднес его поближе к факелу Данни, пытаясь понять, что на нем вырезано.

— Выглядит как глифы, — сказал он, показывая их Тефту.

— Парень, я не умею читать глифы.

О, точно, подумал Каладин. Но даже если это и глифы, то не те, которые он знает. Конечно, можно так нарисовать самый обычный глиф, что его будет почти невозможно прочитать, не зная в точности его значение.

В середине рукоятки находилась великолепно вырезанная фигура. Человек в доспехах, быть может, в Доспехах Осколков. Символ, выгравированный за ним, окружал его, поднимаясь из спины, как крылья.

Каладин показал его Камню, который подошел посмотреть, что такого интересного нашел бригадир.

— Предполагается, что паршенди — варвары, — сказал Каладин. — Дескать, у них нет культуры. Где они взяли такие ножи? Клянусь, это изображение одного из Герольдов, Джезере или Налана.

Камень пожал плечами. Каладин вздохнул, вернул нож в ножны и бросил их в мешок. Бригада собрала полные мешки доспехов, ремней, сапог и сфер. Каждый взял по копью, чтобы на обратном пути к лестнице использовать его как трость. Одно оставили Каладину, но он отдал его Камню. Каладин не доверял себе, опасаясь, что опять, бессознательно, им овладеет ката.

По дороге назад не произошло ничего, хотя небо потемнело и люди вздрагивали при каждом подозрительном звуке. Каладин сумел вовлечь Камня, Тефта и Данни в разговор. И даже Дрехи и Торфин сказали пару слов.

Благополучно достигнув первой расщелины — к облегчению бригады, — Каладин послал всех остальных вверх по лестнице, собираясь карабкаться последним. Камень ждал очереди вместе с ним, и, когда Данни полез вверх, оставив горца наедине с Каладином, высокий рогоед положил руку на плечо Каладина и тихо сказал:

— Ты хорошо работаешь. Еще несколько недель, и бригада твоя.

Каладин покачал головой.

— Камень, у меня нет нескольких недель. Мы мостовики. Если я не сумею завоевать их в ближайшие дни, большинство из нас погибнет.

Камень нахмурился.

— Не самая приятная мысль.

— Вот почему мы должны завоевать их сейчас.

— Но как?

Каладин посмотрел на висячую лестницу, сильно раскачивавшуюся. Только четверо могло лезть по ней одновременно, иначе она бы не выдержала.

— Встретимся после обыска. Пойдем на рынок.

— Хорошо, — сказал Камень, вставая на первую ступеньку, когда Безухий Джакс перебрался через край. — И что мы там будем делать?

— Мы собираемся испробовать мое секретное оружие.

Камень засмеялся, когда Каладин встал на ступеньку за ним.

— И что это за оружие?

Каладин улыбнулся.

— Ты не поверишь, но это ты.

* * *

Двумя часами позже, с первыми лучами фиолетового Саласа, Каладин и Камень шли обратно на склад леса. Солнце только что село, и многие мостовики уже собирались спать.

Времени не так-то много, подумал Каладин, делая знак Камню поставить свою ношу перед бараком Четвертого Моста. Большой рогоед поставил свою ношу рядом с Тефтом и Данни, которые, как приказал им Каладин, уже построили небольшой каменный круг, внутрь которого положили обрубки со склада, благо их мог брать любой, даже мостовик; кое-кто любил выстругивать из них фигурки.

Каладин достал сферу, для света. Камень принес с собой старый железный котел. Первая молодость котла давно прошла, и все равно Каладину пришлось выложить за него один осколок из денег за черный василек. Камень стал разбирать товары, которые лежали внутри котла, а Каладин добавил еще несколько кусков дерева в каменное кольцо.

— Данни, принеси воды, пожалуйста, — сказал Каладин, доставая кремень. Данни взял ведро и побежал к одной из дождевых бочек. Камень закончил, выложив еще несколько пакетов, которые стоили весьма существенной части сфер Каладина. У него осталась только пригоршня обломков.

Пока они работали, из барака прихромал Хоббер. Он быстро поправлялся, но остальные двое раненых, находившиеся на попечении Каладина, все еще чувствовали себя плохо.

— Что это будет, Каладин? — спросил Хоббер, когда Каладин зажег костер.

Каладин, засмеявшись, встал.

— Садись.

Хоббер так и сделал. Он не упускал случая показать Каладину, что благодарен за спасение своей жизни. И его преданность только усиливалась.

Вернулся Данни с ведром воды, которое вылил в котел. Потом он и Тефт отправились за следующим. Каладин поддерживал пламя, и Камень начал напевать себе что-то под нос, разрезая клубни и распаковывая приправы. Через полчаса котел с мясной похлебкой уже кипел на ревущем пламени.

Тефт уселся на один из пней и стал греть руки.

— Это и есть твое секретное оружие?

Каладин сел рядом с пожилым человеком.

— Скольких солдат ты встречал в своей жизни, Тефт?

— Не очень много.

— Кто-нибудь из них смог бы в конце тяжелого дня отказаться посидеть у огня и от миски доброй похлебки с мясом?

— Никто. Но мостовики не солдаты.

Да, точно. Каладин повернулся к двери в барак.

Данни и Камень запели, Тефт захлопал. Вышли мостовики из других бараков и мрачно посмотрели на Каладина и остальных.

Наконец в бараке Четвертого Моста задвигались темные фигуры. Дверь открылась, запах стряпни Камня стал сильнее.

Приглашение.

Давайте, подумал Каладин. Вспомните, для чего мы живем. Вспомните тепло и запах вкусной еды. Вспомните друзей, песни и вечера, проведенные вокруг очага.

Вы еще живы. Шторм вас побери! Если вы не выйдете…

Внезапно Каладину все показалось фальшивым, неестественным. Певцы заставляли себя петь, а мясная похлебка — вообще акт отчаяния. Попытка отвлечь людей от их жалкой жизни, и та напускная.

В двери появилась темная фигура. Шрам — невысокий востроглазый человек с квадратной бородой — появился в свете огня. Каладин улыбнулся ему. Натянутая улыбка. Все, что он мог предложить.

Быть может, хватит, подумал он, накладывая в деревянное блюдо стряпню Камня.

Каладин протянул блюдо Шраму. С поверхности коричневатой жидкости поднимался пар, свиваясь колечками.

— Хочешь присоединиться к нам? — спросил Каладин. — Милости просим.

Шрам посмотрел на него, потом на мясо.

— Я присоединюсь к костру самой Смотрящей в Ночи, если там мне предложат такое мясо!

— Берегись! — сказал Тефт. — Это стряпня рогоеда. Быть может, в нем плавают панцири улитки или когти краба.