Около полуночи императорская семья и сопровождающие лица отправились на железнодорожный вокзал города Кутаиси. Поезд под несмолкаемые крики «ура!» двинулся к Батуми.

14 октября императорское семейство вернулось в Батуми. Поезд подошел в Батумской пристани в час дня. Под звуки военного оркестра императорская семья поднялась на борт «Москвы». Когда судно стало отходить от пристани, раздались залпы салюта батумских орудий.

«Москва» взяла курс на Севастополь, где императорскую семью ждал поезд. О чувствах, которые испытывал император после посещения Кавказа, отчасти говорят слова рескрипта, который он подписал на имя главнокомандующего генерал-адъютанта князя Дондукова-Корсакова:

«Князь Александр Михайлович! Посещенный мною в этом году Кавказ произвел на меня самое отрадное впечатление. Убедясь в благоустройстве и процветании вверенного вам края и удостоверясь в постоянной заботе вашей о поддержании в войсках, увенчанных неувядаемою славой прежних войн, блестящего порядка и устройства, а в казаках — природной удали и лихости, составляющих лучшие качества этого войска, мне особенно приятно выразить вам искреннюю мою признательность за полезную деятельность вашу, вполне согласную с моими предначертаниями. Я вполне убежден, что под вашим начальством славные войска Кавказского округа, с которыми вы с юных лет сроднились боевой жизнью, сохранят испытанную воинскую доблесть…».

28 ноября 1888 года в день праздника ордена Святого Георгия Победоносца Александр Михайлович Дондуков-Корсаков получил из Петербурга такую телеграмму:

«От души благодарю кавказских георгиевских кавалеров за поздравление со славным праздником. С огромным удовольствием вспоминаем наше чудное путешествие по Кавказу и еще раз благодарим сердечно. Александр и Мария».

Борки

17 октября 1888 года к полудню поезд вышел на перегон Тарановка — Борки Курско-Харьковско-Азовской железной дороги. До Харькова оставалось около шестидесяти километров.

День был холодным и пасмурным, с мокрым снегом и пронизывающим ветром. В час дня Александр Александрович и Мария Федоровна вместе с четырьмя старшими детьми сели за обеденный стол в «столовом» вагоне. Младшая дочка, шестилетняя Ольга, обедала в «детском» вагоне с няней.

Вдруг поезд резко и очень сильно качнуло, потом еще раз. Так началось страшное — крушение состава.

Вагон-столовая, в котором в этот момент находилась императорская семья, — большой, тяжелый и длинный, был укреплен на колесных тележках. Эти самые тележки при крушении оторвались, покатились назад и нагромоздились друг на друга.

Тем же ударом были выбиты поперечные стенки вагона, а боковые стены треснули, и крыша стала падать. Стоявшие в дверях камер-лакеи погибли, остальных бывших в вагоне спасло только то, что крыша при падении одним концом уперлась в пирамиду из тележек.

На разрушенный вагон-столовую должны были наехать следующие за ним вагоны, но два ближних к нему развернулись на стальных рельсах поперек, образовав баррикаду. Однако последовавший удар был столь сильным, что проломило вагонную стенку и в пролом выбросило на откос земляной насыпи малолетнюю великую княжну Ольгу с няней. К счастью, девочка осталась невредимой.

Между тем во всем поезде уцелело только пять вагонов. Страшно пострадал вагон, в котором ехали придворные служащие и буфетная прислуга. В нем оказалось больше всего жертв.

Императрица с медицинским персоналом обходила раненых, оказывала им помощь, всячески стараясь облегчить больным их страдания, несмотря на то, что у нее у самой была повреждена рука выше локтя и она осталась в одном платье. На плечи царицы накинули офицерскую шинель, в которой она и ходила вдоль состава.

Только в сумерки, когда были обнаружены все убитые и в развалах не осталось ни одного раненого, царская семья села во второй прибывший к месту крушения царский поезд (свитский) и отбыла назад на станцию Лозовую. Там, в зале третьего класса, ночью было отслужено первое благодарственное молебствие за чудесное избавление царя и его семьи от смертельной опасности.

Спасение царской семьи во время крушения императорского поезда на Курско-Харьковско-Азовской дороге между станциями Тарановка и Борки 17 октября 1888 года было расценено как Божественный промысел.

Всего в крушении погибли двадцать один человек, тридцать пять были ранены. Среди погибших были командир казачьего конвоя, императорский подлекарь Чекувер; сильно пострадали Владимир Шереметев и фрейлина Кутузова. Погибла и любимица Александра III — белая сибирская лайка по кличке Камчатка.

Император записал в дневнике: «Понедельник 17 октября ст. Борки: страшная катастрофа на Курск. — Харьковск. ж. д. у станции Борки. — Бог чудом спас нас всех от неминуемой смерти. — Страшный, печальный и радостный день. — 21 убитых и более 36 раненых!»

Катастрофа под Борками глубоко потрясла Марию Федоровну. По воспоминаниям очевидцев, находившихся с царской семьей во время крушения, крик императрицы «Что с детьми?!» нельзя было забыть.

О том, как все происходило, Мария Федоровна писала своему брату Вильгельму (греческому королю Георгу I) 6 ноября 1888 года:

«Невозможно представить, что это был за ужасающий момент, когда мы вдруг почувствовали рядом с собой дыхание смерти, но и в тот же момент ощутили величие и силу Господа, когда Он простер над нами Свою благодатную руку…

Это было такое чудесное чувство, которое я никогда не забуду, как и то чувство блаженства, которое я испытала, увидав, наконец, моего любимого Сашу и всех детей целыми и невредимыми, появлявшимися из руин друг за другом.

Действительно, это было как воскрешение из мертвых. В тот момент, когда я поднималась, я никого из них не видела, и такое чувство страха и отчаяния овладело мною, что это трудно передать. Наш вагон был полностью разрушен. Ты, наверное, помнишь последний наш вагон-ресторан, подобный тому, в котором мы вместе ездили в Вильну?

Как раз в тот самый момент, когда мы завтракали, нас было 20 человек, мы почувствовали сильный толчок и сразу за ним второй, после которого все мы оказались на полу и все вокруг нас зашаталось и стало падать и рушиться.

Все падало и трещало, как в Судный день. В последнюю секунду я видела еще Сашу, который находился напротив меня за узким столом и который затем рухнул вниз вместе с обрушившимся столом. В этот момент я инстинктивно закрыла глаза, чтобы в них не попали осколки стекла и всего того, что сыпалось отовсюду.