Долина была полна духов. Видимо, оказавшись там, люди чувствовали себя очень неуютно и совершали необдуманные поступки. Двое сорвались, пытаясь перебраться через остроконечную скалу.

Постоянный туман плотным одеялом лежал над котловиной, возникшей непонятно откуда.

Предыдущего голубя отправили две недели назад. Еда заканчивалась.

Предав земле останки погибших участников экспедиции, Антонио Загирес написал это письмо, запечатал перстнем и, нацарапав ногтем на застывающем сургуче цифры – 1911, выпустил голубя. Сам же, устроившись на расстеленном пологе и заложив руку за голову, с улыбкой щурился вслед улетающей птице. Со второй рукой у него, похоже, были проблемы: она была на перевязи.

Молчание прервал мужчина.

– Можете нам что-нибудь сказать? – «каркнул» он грубым голосом.

Негатив от него пошел, как смрад.

Находясь еще «одной ногой» в невидимом мире, Адыга увидела несколько загубленных человеческих жизней и поняла: этот тоже не остановится в достижении своих целей ни перед чем. Привстав, она достала с полки альбом и ответила:

– Нет, а показать смогу.

С открытой страницы на эту странную и небезопасную пару глянул прадедушка Жаргал со своими спутниками. Он стоял крайним справа.

Фотографировались перед самым выходом на маршрут. Экспедиция была в полном составе и экипировке перед походом в никуда. Сзади на фото поблекшими от времени чернилами каллиграфическим почерком перечислялись имена и фамилии участников. Двое иностранцев.

На снимке виднелись оружие и вещи. Стояли небольшие птичьи клетки с голубями.

– Никто не вернулся. – Адыга передала фото гостям.

Дух Онго еще вибрировал, не совсем покинув ее, а обессиленной шаманке уже хотелось, чтобы все скорее закончилось.

– Вы бы не ходили туда, – проговорила она. – Небезопасное это место.

– А мы как раз хотели вам предложить принять участие в поисках, – удивилась Анна Иосифовна.

– На кого здесь своих оставлю? – отвернулась шаманка. – А потом, в той стороне погиб не только прадедушка Жаргал, но и его отец. Повторяемость судеб… Так что я не пойду.

– Хорошо! Нам про Хыр-Хушун на Ольхоне сказали – это нынешний мыс Рытый. Устье реки Риты. Так?

– Не соврали, – устало выговорила шаманка.

Разглядывающий фото мужчина переписал что-то с тыльной стороны в блокнот и, снова «прокаркал»:

– Голубь вылетел – значит, у нас шансы есть. Сейчас и сотовая связь, и джипиэсы! Потеряться вариантов немного, особенно с правильной подготовкой.

– Как знаете, – подытожила Адыга. – Я предупредила. Есть вещи, которые земными средствами не осилить.

Ее слова повисли будто в вате.

– Мы что-то вам должны? – поинтересовалась гостья.

– Не думаю. Я за плохие новости плату не беру. Разве что копию письма.

– Оно ваше. А можно фотографию скопировать?

– Туда брать не стоит. После, если выберетесь, подъезжайте, а в ту сторону не надо.

Гости поднялись, унося с собой перекошенное пространство собственных судеб. Интересная парочка! Но они вернутся, хотя мелькнуло забавное чувство, что не совсем сами.

Пришел последний на сегодня образ: «Жди еще гостей». Задумалась: «Нужно будет еще с письмом поработать, подготовиться, может, вторая компания лучше будет».

За окном тявкал на уходящих гостей Додик.

Жизнь продолжалась, а вот с невидимой стороны над зубчатыми стенами таинственной котловины уже поднималась туманная дымка.

Подготовка (остров Ольхон)

– Не буду я высаживаться без нужды на Рытом! – настаивал мужчина лет сорока с худощавым, изрезанным вертикальными морщинами лицом. – Поганое там место! Буряты без обрядов там близко не появляются и на берег без крайней нужды не сходят!

– Ты слышал, что Ознорский сказал? Я нынче на стажировке и отношений с ним портить не собираюсь! – рубанул ладонью воздух парень лет восемнадцати.

– Ну, как знаешь! – устало ответил напарник. – Все одно высаживаться там не стоит. Сам подумай: задерживать их не нужно, и, чтобы не спугнуть, придется управляться аккуратно, не оставляя следов.

– Так что ты предлагаешь?

Похоже, аргументы начинали убеждать ретивого парня. Голос звучал уже спокойно. Еще бы, спорили-то битый час!

– А вот что…

Утро для ребят из рыбнадзора началось затемно.

Перетаскали в моторку собранный с вечера бутор[17] и, подустав, сели попить свежего, только что вскипяченного чайку.

Крупные куски хлеба на алюминиевой армейской тарелке соседствовали с сагудаем[18], гранеными стаканами в подстаканниках и закопченным, в прошлом наверняка белым, чайником.

Погода намечалась отменная. Идеально ровную поверхность Байкала нарушали только всплески хариусовой мелочи, кормящейся на воде мотылями. Откричался последний поселковый петух.

Стоя на пирсе, старший поджидал напарника и раздумывал о превратностях судьбы.

Чувства были противоречивыми.

Обстоятельность и неторопливость, пришедшие с возрастом, безуспешно боролись с молодым задором и охотничьим азартом, пронесенным через годы опасной профессии.

Дело в том, что, по старой традиции, ведущейся на Великом озере с царских времен, рыбнадзор набирался из браконьеров. Те и уловки хитрые знали, и контакт с местными жителями имели. Всем лучше, когда государев человек на должности свой.

«Сдавались» те, конечно, не сразу. Куда деть лихость, что еще в детстве «советчики» в голову заложили? У тех за плечами жизнь «вольная»: по лагерям да пересылкам (за то же браконьерство). Сидеть самим больше не хочется, вот и забивают мозги мальчишкам.

В приозерных поселках вольница да безденежье. Родители жалкие копейки, где могут, для семьи зарабатывают, а пацаны с пяти лет на лодках. Вот там, на пристанях, в беседах о рыбалке и закидывают свои «крючья» «старшие товарищи», матерые браконьеры.

«У нас-то сегодня все срывается, – бросают вскользь, переглядываясь. – Поможете, пацаны, втихаря за рыбой сгонять? Пары человек всего не хватает». Вариантов заинтересовать мальчишек полно, к тому же личности известные.

Мамка с батей (если есть) общаться с ними строго запрещали. Но кто когда кого слушал?