– А откуда ты, путник? – поинтересовался разведчик, заметив шрамы на шее и щеке монаха. – Я вижу, раньше ты был воином, – он указал на лицо монаха и поклонился, как принято было на ристалище при встрече с противником.

– Да, почтенный рыцарь, я был гвардейцем его величества короля Катберта пятнадцать лет назад, но после Авлийской войны я принял сан духовный и навсегда отложил меч. Я жил и учился у отшельников подземного града – Врата Толос в Таталии.

– Писали великую книгу? – прищурился Лазарен.

– Да, я рад, что здесь, за тысячи миль от нашего скромного прибежища, люди знают о великой книге, что несет свет истины сквозь тьму веков. Путь я свой держу в столицу, оплот людей Энроф, хочу засвидетельствовать то, что вскоре случится…

– А что вот-вот случится? – не выдавая внутреннего напряжения, спросил разведчик.

Вместо ответа монах вновь поинтересовался, каков путь до границы восточной провинции, воины Лазарена хором ему вторили.

– Вы сказали, что что-то произойдет. Вы же с самой Таталии едете, расскажите, что вы видели?

– Крылья тени легли на все земли к югу от ваших границ. Суровое испытание ждет всех нас, и шторм все сильнее раскачивает лодку этого мира…

– Вы говорите о нойонах? О нежити?

– Они открыто пришли в Асанну три дня назад и скоро будут здесь. И мне кажется, именно страх перед владыками севера, страх перед вами толкнул правителей страны в руки нойонов. Я иду в Энроф, чтобы запечатлеть момент великой битвы, войны стихий, какие бывают раз в несколько столетий. Уверен, наша «Книга миров» выживет – кто бы ни одержал победу.

К сожалению, Лазарен не мог подробнее допрашивать столь осведомленного путника, королевская миссия не терпела промедления.

– Мир вам, – поклонился монах, воздел руки к небу и пошел своей дорогой, где-то позади мелькнул приближающийся крестьянский обоз.

– А как вас звать, святой отец? – поинтересовался, уже отъехав чуть в сторону, Лазарен.

– Сейчас, как и у моих братьев, у меня нет имени, но в миру меня звали Торнтон. Михаэль Торнтон.

Лазарен махнул рукой, они отъехали не так далеко, а монах пропал с дороги, как будто его и не было.

Торнтон, думал разведчик, но ведь я слышал эту фамилию. Адель, подруга Гримли, фрейлина принцессы Эльзы. Лазарен хорошо знал её при дворе. Аделаида Торнтон иногда говорила о своем брате, который и пристроил её в королевский пансион, когда они остались без родителей. Их мать умерла при родах дочери, отец скончался от удара в начале Авлийской войны. Старый дипломат не выдержал глупости и безысходной ярости, выплеснувшейся тогда против эльфов. Хотел остановить конфликт, но его не слушали. Дом их продали за долги, а младшая дочь оказалась в пансионе для прервавшихся дворянских родов.

Неужели это её брат? Это странное поведение, жуткие предсказания, этот нечеловеческий смех. Тут что-то не так…

В то же время, хоть и встревоженные столь скорым развитием военных событий, разведчики не думали поворачивать назад. Лазарен доверял своим людям, не сомневался ни в ком, браслеты не сдерживали его в этом. Они уже несколько дней блуждали по границе с Таталией и не встретили никаких следов нежити, как, впрочем, и следов пребывания Шивы.

А вечером на горизонте показался старый аванпост – башня с обрушившимся и сгоревшим верхом. Это была одна из артефактных построек времен первого единого государства людей – Империи Солнца. Когда вдоль всего Великого хребта на протяжении почти шести тысяч лиг – от Авлийских лесов до порта Шейхона и моря были построены укрепления от горцев Кревланда и кочевников восточной степи. С тех пор минули века. Войны, вражда, недопонимание разорвали людей на три отдельных государства, и этот аванпост находился как раз на стыке их границ. Никакого особого договора по нему не было. Дороги сюда сами собой заросли, селения вокруг обезлюдели. Крепость стала никому не нужна. В последнюю войну стихий она пострадала от арагонского гнева. Тогда здания были сильно повреждены, а последний эрафийский гарнизон был выведен оттуда сразу по окончанию боевых действий и место стало совсем пустым, время от времени принимая у себя скитальцев и контрабандистов всех мастей.

Всадники въехали во внутренний двор. Со стороны леса шел густой аромат опавшей хвои, столь приторный в конце лета. Все здесь внутри успело зарасти каким-то кустарником и небольшими горными липами. Странное место наводило какую-то невнятную внутреннюю тоску. Громада внутренней башни, с выцветшим мраморным гербом в форме лучистого Солнца, отбрасывала на восток широкую тень.

– Есть, как и было уговорено! – крикнул подъехавший передовой дозорный, он вез в руках шапку с черным и голубоватым мехом.

– Волчий хвост, – рассуждал вслух Лазарен, – знак того, что она уже была здесь.

– И давно была, шапка уже в пыли, – указал воин.

– Наверное, они затаились в лесу, на северо-западе и видели нас ещё с холмов. Остается только ждать. Осмотрите периметр и саму башню, нам не нужны сюрпризы! – указал разведчик четырем воинам. – Найдите путь безопасного и быстрого отхода.

Он понимал, что перестраховывается. Связь с Шивой разведчик поддерживал с помощью прирученных птиц – старый кревландский способ. В Кастелатусе его внезапно нашел сокол-посланец. В привязанном к лапке птицы сообщении значилось, что Шива уже месяц кочует в окрестностях аванпоста и боится как Крага Хака, так и армии белых, что взяли Тамил-Азот и наводят во всем Лордароне жесткий порядок. «Если я буду рядом и найду вас, знаком будет шапка или бунчук черного волка. Но только половину луны будет в силе наше соглашение, потом Гирд окажется в руках орочьего короля!»

Мы успели, это уже хорошо, думал Лазарен, сидя на обветренном, растрескавшемся, покрытом лишайником подоконнике второго этажа башни. Мусор, какие-то доски, пыль. Теплое дыхание леса сочеталось здесь с тонким сладковатым ароматом мертвечины. Где-то в башне застревают в щелях и дохнут крысы, подумал разведчик.

– Идут, идут сюда! – крикнул снизу один из его людей.

– Так! Вы, двое, на окна, вот это, – встряхнул мешок разведчик, – держите у себя, за сохранность головой ручаетесь. Если что не так, уходите в лес, не пытайтесь сражаться, ясно?

– Да, сэр! Если они что-то начнут выделывать, мы её первую уберем!

– Молодцы, парни, но без фанатизма, пока они считаются не враждебными.

Лазарен спрыгнул на лестницу, взял другой мешок и, закинув за спину, пошел вниз. Его меч звякал в ножнах, ударяясь о высокие ступени.

Трое всадников влетели в южные ворота. Вернее, в ту дыру, что уже давно располагалась на их месте. Ещё пятеро орков забрались на стену. В руках они держали большие луки, и стрелки из них, судя по всему, были отменные. Лазарен показался в черном проеме входа башни. Пятеро его людей образовали полукруг. У двоих были арбалеты, остальные также держали оружие наготове. Эрафийские лошади недобро храпели и жевали поводья у старой обрушенной коновязи. Кони варваров были возбуждены, то и дело норовили встать на дыбы, чуть не сбрасывая седоков.