– Поздравляю, Мара, теперь из нас троих ты на втором месте по красоте, – произнес Лэй, критически оглядев вора.

– Ф-фы поф-фему беф-ф меня ф-фобралиффь? – прошепелявил Роману.

– Неужто нашего дорогого друга тяпнули еще и за язык? – ушастик картинно всплеснул руками.

Я покачала головой:

– Нет, это у него просто рот плохо открывается. Кстати, а почему ты зеленый?

Вор ничего не отвечал, только страдальчески подкатывал крохотные глазки.

– Это, наверное, реакция на пчелиные укусы такая интересная, – предположил эльф.

– А может, на архипелаге пчелы какие-то неправильные… – протянула я.

– Нет-нет, я понял: это жесточайший приступ изумрудной лихорадки! – воскликнул ушастик.

– Не иф-фдевайтеф-фь, – тяжело вздохнул Лис. – Больно…

– А кто вчера от лечения отказался? – отчитывал его Лэй. – Жала вынимать кто не захотел? Мазаться кто не пожелал? Вот и ходи теперь, как… – он запнулся, подыскивая достойное сравнение. – Как недобитый орк!

В ответ Роману только засопел.

– Ладно уж, – сжалился эльф, развязывая мешок и доставая склянку. – Подставляй свое прекрасное личико. Для Мары захватил…

Он щедро покрыл раздутую физиономию вора мазью. Эльфийское варево оказало чудесное действие. К тому времени как мы высадились на берег, отек на лице Роману заметно спал, губы приняли нормальный вид, и вор перестал шепелявить. Лэю тут же пришлось пожалеть о своем великодушии – Лис принялся выговаривать:

– Почему опять хотели меня бросить? Вы же понимаете: мне опасно оставаться на корабле с таким сокровищем!

Ушастик попытался воззвать к его благоразумию:

– Но никто же не знает про изумруд.

– Вы знаете, – взгляд Роману сделался подозрительным. – Наверняка проболтались кому-нибудь…

– Так, хватит! – рявкнула я. – В следующий раз останешься на корабле, и это не просьба!

– Ну его, – Лэй осматривался, лицо его было удивленным. – Погляди лучше, какой странный остров.

Действительно, прямо от линии воды начиналась раскаленная пустыня с колючими кустами, комками перекати-поля и песчаными холмами. Воздух был сухой и горячий, в нем не ощущалось морской влажности. Казалось, острову плевать на законы природы, он существует сам по себе.

Но удивительнее всего была штука, которая возвышалась посреди острова. Каменное сооружение, широкое у основания, ребристое, идеально правильной формы, оно сужалось кверху.

– Надо же, пирамидальный храм, – выдохнул ушастик. – Я думал, это все сказки. Существует легенда, что древние народы строили такие храмы, – пояснил он. – Но до сих пор считалось, что пирамиды остались только на картинках в старинных книжках.

– Почему же такую огромную штуковину не видно с моря? – озадачился вор. – Ведь не видно же?

Действительно, с корабля храм казался всего-навсего высокой скалой. Даже находясь в бухте, мы не видели пирамиду.

– Какая-то магия, – предположил эльф.

Я кивнула ему:

– Отойдем ненадолго.

Мы удалились на десяток шагов от недовольного вора.

– Как думаешь, это оно? – спросила я.

Лэй задумчиво почесал за ухом:

– А морт его знает. Я вроде ничего такого не чувствую. А ты?

– И я. Но мы же не знаем, что должны чувствовать. Вдруг то, что мы чувствуем сейчас, и есть то, что надо чувствовать…

Я запуталась и замолчала.

– Ладно, пойдем к храму, – вздохнул Лэй. – Может, там что-нибудь особенное ощутим.

– Эй вы! – Роману подбежал к нам. – Не смейте меня бросать! И вообще, уединяетесь, шепчетесь… Вы что замышляете?

Мы молча двинулись в глубь острова. Лис пошел за нами.

Храм находился гораздо дальше, чем это казалось с берега. Да и остров был больше, чем можно было предположить, глядя с моря. Атик уже стоял в зените, а мы еще не приблизились к пирамиде.

– Все колдовство, – бурчал Роману. – Вот увидите, ничего хорошего с нами не случится…

– Точно, – парировал ушастик. – Жаль, мы этого не поняли, когда с тобой связывались.

Я не вслушивалась в их перебранку. Меня гораздо больше тревожили существа, которые сопровождали нас всю дорогу. В небе кружили большие серые птицы, время от времени издававшие резкие неприятные крики. А по пятам за нами крались звери. Они походили на шакалов, только гораздо крупнее, с курносыми мордами. Твари брели за нами. Стоило обернуться, как они припадали к песку, прятались за кусты. Я насчитала не меньше семи животных.

Роману, озабоченный сохранностью изумруда, ничего вокруг не замечал. Но эльф должен был почувствовать присутствие зверей. Я повернулась к Лэю, но он опередил меня, заявив:

– Вижу, Мара.

– И что думаешь?

– Странно они себя ведут. Обычно падальщики преследуют больных, измученных либо раненых животных. Вряд ли мы производим такое впечатление.

– Падальщики? Где?

– Ну или просто хищники. Но большинство хищников не брезгует мертвечиной.

Лис резко обернулся, звери трусливо отпрянули, а один, самый крупный, зарычал и оскалился, показывая длинные желтоватые клыки.

– Какие наглые, – нахмурился Лэй. – Сейчас я поговорю с вожаком. Это самый нахальный и есть.

Он остановился и медленно повернулся. Животные тоже замерли на месте, но не стали ни прятаться, ни огрызаться: знаменитые эльфийские способности сработали. Ушастик уставился на вожака. Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, потом зверь опустил голову, а Лэй посмотрел на меня. Вид у мальчишки был потрясенный.

– Так что он сказал? – поинтересовался Роману.

– Он попросил нас побыстрее умереть, – медленно проговорил ушастик. – Потому что стая хочет есть…

– А с чего они взяли, что мы собираемся умирать? – удивилась я.

– В этом-то и штука. Вожак говорит, здесь все умирают, – упавшим голосом ответил Лэй.

– Ерунда какая-то, – Лис решительно двинулся вперед. – Врет твой зверь.

– Звери не врут, – пояснил ушастик. – Не умеют. Хотя…

Лэй глубоко задумался и больше уже не обращал внимания на животных. Твари же продолжали плестись за нами. Не то чтобы они меня пугали, но их присутствие казалось тревожным признаком.

– Часто падальщики сопровождают крупного хищника, чтобы поживиться остатками его добычи, – сказала я.

– Ты же слышала: они считают нас добычей, а не хищниками, – фыркнул эльф.

– Крупный зверь может быть рядом, в засаде, например.

– Я ничего не чувствую, – Лэй пожал плечами. – Сейчас еще раз попробую…