Ubilsaiwala – злой дух арденнских лесов.

Онемевшими пальцами Северин полез в пояс, добыл серебряную монетку с лупоглазым изображением константинопольского цезаря Феодосия II и не раздумывая запустил ею в зверя – еще в дохристианские времена серебро почиталось действенным средством против любой нечисти. Попал.

Черный монстр не тронулся с места, только обнюхал лапу, которой коснулась монета, а затем и сам кругляш, упавший на тропинку. Между прочим, кроме Феодосия Флавия на сестерции отчеканен христианский крест, должно было подействовать! На Pater Noster, прочитанный дрожащим голосом, тварь вовсе не отреагировала, просто стояла напротив, будто издеваясь. Смотрела с явным интересом – что еще нового человек придумает?

Есть такое готское слово – riqis, тьма, означающее вовсе не отсутствие света, а некое иное, скверное и недоброе состояние духа и материи. Дурачка или просто неумного человека варвары с усмешкой назовут dwals, «дурак», но для сумасшедших они используют иное обозначение – riqizeins, «объятый тьмой». Недаром Ремигий утверждал, будто франки чувствуют мир гораздо глубже и тоньше римлян, для них «тьма» не является чем-то абстрактным, она живая, одушевленная. Такая, как чудище, забравшееся среди ночи в крепость дукса Гунтрамна.

– Уходи, – едва слышно прошептал Северин, обращаясь к ubilsaiwala. – Ты не принадлежишь нашему миру, возвращайся… возвращайся к себе, в трясины.

Зверь не послушался. Наоборот, он издал низкий звук, похожий на бульканье кипящего котла, и к нему мигом присоединились еще два монстра – один вынырнул из-за конюшни, второй примчался со стороны крепостных ворот.

Северин понял, что на этом его служба в Реймсском диоцезе бесславно закончена. Сожрут и не подавятся.

Нападать ubilsaiwalas не спешили, топтались на месте, хотя могли расправиться с человеком в один прыжок – сбить с ног, завалить, пустить в ход громадные клыки… Нет ничего проще, добыча загнана в угол – позади и справа стены дома и сарая, вперед и левее не пройдешь, дорога перекрыта.

Взгляд скользнул вниз, на кинжал, зажатый в руке, – почудилось, будто искорка пробежала. Грубо процарапанные на гладком лезвии руны словно бы отражали неведомо откуда взявшийся золотой солнечный лучик; моргнет и снова погаснет.

В магии рун (и германском руническом алфавите вообще) Северин не разбирался, полагая, что языческие суеверия недостойны его просвещенного внимания. Варвары рисуют руны на щитах, амулетах, иногда (перед битвой) и на собственных физиономиях, украшают ими «волшебные» камни. Никакой практической пользы в германских значках картулярий не видел – значительно удобнее пользоваться латинской письменностью, которую с удивительной быстротой переняли осевшие в Италии готы и лангобарды.

Ввиду удаленности своих владений, сикамбры приобщались к цивилизации с большим трудом, и потому руны здесь встречались повсеместно. Северин, однако, запомнил лишь несколько знаков. Вот этот, похожий на латинскую литеру «Т» с опущенными вниз под углом палочками «перекладины», кажется, «тюр». Или «тейваз»?

Господи, да какая разница! Работает ведь!

Северин очень медленно вытянул нож вперед – зверюги отступили на шаг. Повел рукой в сторону, и ubilsaiwalas недовольно заворчали, пока не решаясь на более активные действия.

Путь к бегству был один, налево, вдоль дома. Затем придется пробежать едва ли не через весь бург, чтобы добраться до дома Гунтрамна, где находятся король и Ремигий. Никакой лесной призрак к этим двоим и близко не подойдет!

Легко сказать, но трудно сделать. Мысли Северина текли с быстротой горного потока – так, так, если звери свободно разгуливают по бургу, значит выставленные на стражу воины оказались перебиты и не успели поднять тревогу. Черные бестии невероятно быстры, передвигаются бесшумно…

Их отпугивает нож, скорее всего ubilsaiwalas будут держаться на расстоянии. Может, стоит закричать? Нет уж, кто знает, сколько людей они смогут убить?.. Успокоился, глубокий вдох, пошли… Только медленно…

Страшилища разделились, не иначе, решили начать правильную охоту – двое исчезли за конюшней. Остался только самый первый волк, продолжавший неотступно следить за Северином. Близко он не подходил – шажок-другой, потом снова…

– Чтоб ты сдох, скотина. – Картулярий пытался держаться, но колени постыдно дрожали. Вдобавок приходилось непрерывно оглядываться – твари могли обойти со спины.

Руны на клинке уже не мерцали, а горели ровным золотым светом. Рукоять ножа стала теплой, почти горячей. Северин не задумывался, было ли это чудо, волшебство или нечто иное – не до того, ноги бы унести!

Заставить себя оторваться от стены картулярий сумел лишь пятикратно прочитав Pater. Теперь остается пройти вдоль тына в южную сторону.

С крыши дома внезапно упало несколько снежных хлопьев, Северин поднял взгляд, и тут нервы окончательно сдали: два чудовища каким-то образом забрались наверх и изготовились к прыжку, рассчитывая напасть со спины.

Мир полон чудес, причем случаются они гораздо чаще, чем принято думать. Будь севериновский кинжал хоть тысячу раз волшебным, он не сумел бы спасти хозяина от стремительной атаки ubilsaiwalas – Северин запаниковал, пискнул будто мышонок, ринулся к тыну, опять поскользнулся и всей грудью налетел на сколоченную из тонких бревнышек вертикальную лестницу, ведущую на угловую башенку.

Дыхание сбилось, но тонко взвывший от страха картулярий белкой взлетел по перекладинам, умудрившись при этом отмахнуть ножом в сторону самого быстрого волка и срезать клочок его шкуры.

Никто не сумел бы повторить этот потрясающий трюк. Зубы чудища клацнули в полупальце от загривка Северина, а когти передней лапы пропороли сагум, безрукавку и обе рубахи. Как это случилось – непонятно, но картулярий не получил даже единой царапины, черному зверю не хватило одного волоска, чтобы дотянуться до близкой и слабой добычи!

– Что, получили? – икнул Северин, очутившись наверху.

Волки (боже, их уже пятеро! Откуда?!) рыскали у основания башенки. Сюда они не заберутся, слишком высоко даже для таких огромных тварей!

Только Северин попытался сесть на плохо оструганных заиндевевших досках поудобнее, как ладонь угодила в нечто мягкое, холодное и склизкое. По ближайшем рассмотрении противная substantia оказалась…

– О, нет… – Епископальный картулярий едва не потерял сознание. Сикамбра, охранявшего башенку, выпотрошили как поросенка. Разорвали от шеи до промежности – теперь Северин понимал, что означает страшная варварская угроза, в переводе на латынь звучащая примерно следующим образом: «Отделаю так, что внутренности станут наружностями». Ясно, что сделал это нечеловек!

На молитву сил не осталось. Разум Северина теперь пребывал в полнейшем оцепенении – ужас парализует и лишает воли даже самых сильных, не говоря уже о несмышленых юнцах. Руку, в которой по-прежнему был зажат кинжал, обжигало, но и это не могло вывести из ступора племянника епископа Ремигия. Северин моргнул, только когда совсем недалеко мелькнули оранжевые огни – из дома Гунтрамна выбежали люди с факелами.