– Нет, могу сказать только, что ему было около сорока лет.Машина – старый «Форд», довольно потрепанный.

– Он не называл своего имени?

– Нет. Когда едешь на попутной машине, дело обычно обходитсябез взаимных представлений.

– Что же, перейдем к человеку, посадившему вас в машину вБекерсфильде. Постарайтесь припомнить все, относящееся к нему, мисс Клэр.

– Ну, ему около тридцати лет, может быть, чуть больше. Онсначала проехал мимо меня, потом остановился и подождал, пока я подойду кмашине. Я заметила, что он все время смотрел на мои ноги, когда я садилась вмашину. Держится он уверенно. Ну, вы понимаете, что я хочу сказать… – Девушкапокраснела.

– Я понимаю, – мягко сказал Мейсон. – Но тем не менее мне нужныподробности. Это очень важно, поймите. Не упоминал ли он случайно в разговоре очем-нибудь, что могло бы навести нас на след?

– Нет. Знаю только, что он ужасно спешил в Лос-Анджелес. Онсказал, что у него там важное дело. У него темные глаза. Не черные, а скореетемно-карие. Маленькие черные усики. На нем была коричневая фетровая шляпа исмокинг. На рубашке должен остаться след моей губной помады – он прижал моюголову к своей груди, как раз когда я красила губы.

– Где ваша губная помада?

– В сумке. Я сунула ее обратно перед тем, как мы врезались вэту машину, – голос Стефании дрогнул.

– Вы, кажется, упомянули о том, что вытащили ключ зажигания?

– Да.

– Что вы сделали с ним?

– Я… не помню, наверное, тоже положила в сумку.

– Где сумка? – быстро спросил Мейсон.

– Ее вынули из машины. Сиделка принесла ее мне вечером.

– Вы заглядывали в нее?

– Да, чтобы взять кое-какую мелочь.

– Где она сейчас?

– В ящике.

Мейсон открыл ящик тумбочки, достал несколько потрепаннуюсумку и протянул ее девушке. Она нетерпеливо щелкнула застежкой и, порывшисьвнутри, протянула кольцо с ключами. Ключей было три. Адвокат внимательнорассмотрел каждый из них.

– Вот этот, – медленно произнес он, – ключ от машины. Двадругих, по-видимому, от дома.

Взгляд его стал рассеянным, потом снова оживился.

– Скажите, – снова обратился он к девушке, – полиция знаетоб этих ключах?

– Я сказала одному из детективов, что, когда этот человекстал приставать ко мне, я выключила зажигание и вытащила ключ.

– Он не спросил, что вы сделали с ним?

Девушка рассмеялась:

– Конечно, нет. Он ведь не поверил ни единому моему слову.

– Вы хорошая актриса? – неожиданно спросил Мейсон.

– Понятия не имею, а что?

– Если я сейчас отнесу эти ключи в полицию, это вызоветмассу подозрений. Никто не поверит, что вы просто забыли о них. Предположимтеперь, что вы ожидаете допроса на суде и рассказываете все с самого начала. Яспрашиваю вас, что вы сделали с ключами зажигания. Вы пытаетесь вспомнить,напрягаете память, потом открываете сумку и перед лицом всех присутствующихдостаете оттуда кольцо с ключами. Ну, как?

– Не знаю… Во всяком случае, я могу попытаться.

– Только помните, это должно выглядеть совершенноестественно. Вернемся к нашему человеку за рулем. Можете вы припомнитьчто-нибудь еще?

– Нет.

– Этот смокинг, – задумчиво проговорил Мейсон, – он неупомянул, по какому случаю он так вырядился?

– Нет.

– А между тем это, несомненно, нить.

– Я вас не понимаю. Многие носят смокинги.

– Попробуйте остановить первые пять тысяч машин, проезжающихна автостраде в десять часов вечера, и посмотрите, сколько человек будут одетыв смокинги.

Глаза девушки почти скрылись под густыми ресницами.

– Да… – медленно проговорила она, – теперь понимаю. Этодействительно странно.

– В этом-то все и дело, – продолжал Мейсон. – Это ключ кразгадке любого преступления. Вы отмечаете нечто необычное и, беря этонеобычное за основу своих умозаключений, переходите от общих положений копределенным частным выводам.

Адвокат помолчал немного, размышляя о чем-то, затем вернулсяк прерванному разговору:

– Вы выехали из Бекерсфильда часов в десять, не так ли?

– Да.

– И вы думаете, этот человек ехал с северного направления?

– Я вовсе не уверена в этом. Я просто не заметила, откудапоявилась его машина. Ведь автострада делает здесь поворот.

– Был в машине какой-нибудь багаж?

– Я не заметила, но ведь багаж мог быть сзади.

– Не думаю. Вряд ли он успел бы взять его оттуда послекатастрофы.

– Пожалуй, вы правы.

– Были у него кольца на руках?

– Да. На правой руке бриллиантовый перстень. Я заметила, чтопальцы у него были толстые, словно обрубленные, но ногти ухоженные.

– Значит, он был без перчаток?

– Да.

В дверь постучали. Стефания поморщилась, но тотчас жепроговорила:

– Войдите.

Макс Олджер открыл дверь. Молодой человек робко жался сзади.

– Входите же, Джек, – произнесла Стефания, – я не кусаюсь.

Тот нерешительно приблизился к постели. Голос молодогочеловека, когда он заговорил, прерывался от волнения:

– Я приехал только для того, чтобы посмотреть, не могу ли япомочь чем-нибудь. Я не хочу быть навязчивым, дорогая. Я устроюсь вкаком-нибудь отеле и…

Кивком головы девушка указала ему на Мейсона:

– Это мистер Мейсон, мой адвокат.

После взаимных рукопожатий и нескольких ничего не значащихфраз разговор перешел на дела. Макса Олджера особенно интересовал вопрос, можетли он забрать свою племянницу из клиники. Мейсон объяснил ему, что надо внестибольшой залог.

– Деньги здесь не имеют значения, – решительно отчеканилстарик, и глаза его ясно выразили всю степень владевшего им раздражения.

– Где вы остановились, мистер Олджер? – мягко осведомился адвокат.

– В отеле «Адирондакс».

Джексон Стерн вмешался в разговор:

– Я, пожалуй, остановлюсь где-нибудь в другом месте, Макс.Не хочу быть назойливым. Не можете ли вы порекомендовать мне что-нибудьподходящее, мистер Мейсон?