Я восприняла эту фамилию как знак свыше. Может, этот парень принесет мне удачу в любовных делах? Я договорилась посмотреть квартиру после работы и предложила Саре пойти вместе со мной.

Выйдя из метро и осмотревшись, я сразу же влюбилась в район. Тихие, утопающие в зелени широкие улицы, и в каждом выходящем на улицу дворике – статуя Девы Марии. На крылечках сидели на ступеньках пожилые женщины и рассматривали прохожих; мужчины в нижних рубахах высовывались из окон последнего этажа; дети играли в хоккей; а мамы-яппи катили младенцев в открытых колясках.

Дом из бурого песчаника стоял на углу Клинтон и Лежер-стрит, всего в нескольких кварталах от автострады Бруклин-Куинз. Мы позвонили, нам открыл здоровенный мужчина лет сорока с лишним.

– Это я вам звонила, – сказала я. – Меня зовут Ариэль.

– Очень приятно, – Эл. – Он свысока взглянул на Сару. – Вы ничего не говорили насчет соседки. Так не пойдет. Квартира слишком мала для двоих.

– Это просто моя подружка, – пояснила я. – Квартира нужна только мне.

– Ну-ну, – произнес он, по-прежнему недоверчиво глядя на Сару и проводя нас внутрь.

В прихожей пахло плесенью и кошками. Справа от входной двери виднелась батарея отопления, и на ней примостилась статуэтка юноши с золотистыми волосами и четками вокруг шеи.

– Кто это такой? – поинтересовалась я.

– Святой Кристофер, – прозвучало в ответ.

Я решила, что, пожалуй, не буду ставить на дверной косяк шкатулку со свистком, на котором написано какое-нибудь изречение на иврите.

– Я живу ниже этажом вместе с братом Карлом, – сказал хозяин, поднимаясь по лестнице. – Нам не нужны шум и всякие глупости. Карл много работает и дома нуждается в покое.

– Чем он занимается? – спросила Сара.

– Он директор похоронного бюро.

– А вы где работаете? – поинтересовалась я.

– О, я не могу работать, – сумрачно произнес Эл.

– А почему?

– У меня повреждена нога. Я ее сломал на стройке восемь лет тому назад, и с тех пор она страшно болит. Но я предъявил иск городу, и, похоже, скоро все должно устроиться.

– И давно вы предъявили иск? – спросила Сара.

– Сразу после несчастного случая. Еще в восемьдесят восьмом.

Когда мы поднялись на верхнюю лестничную площадку, я заметила в стене нишу глубиной около трех футов.

– Здесь что, была статуя? – спросила я у Эла.

– Нет, – ответил он. – В каждой квартире в Кэррол Гарденс есть такая ниша. Это для того, чтобы, когда вы умрете, ваш гроб пролез. Предполагалось, что тот, кто вселится в дом этого округа, проживет здесь всю свою жизнь.

Идея мне понравилась – вот только мне не особенно хотелось, чтобы мой гроб выносил Эл.

Он открыл дверь квартиры, и я вошла, затаив дыхание. Квартирка была уютной и светлой. Справа находились два окна, выходящие во внутренний двор, с видом на автостраду Бруклин-Куинз. Слева размещались кухня-столовая, огромный стенной шкаф и крошечная ванная комната с раковиной из огнеупорной пластмассы, большой голубой ванной и унитазом. Пока я проверяла краны, вошла Сара.

– Ну, как тебе? – шепотом спросила я.

– Думаю, предложение очень выгодное, – сказала подруга.

Я подошла к Элу и заявила:

– Я согласна.

Ко времени переезда я похудела до ста двадцати девяти фунтов. Не Карен Карпентер,[29]конечно, но достаточно худощавая, чтобы предстать перед Фей в качестве кандидатки на амплуа инженю. Короче говоря, как-то раз, во время обеденного перерыва, я переоделась в коричневую мини-юбку, облегающую черную футболку, высокие красные ботинки, как у танцовщиц в ночных клубах, и поехала на автобусе в ее офис. Когда я сняла куртку, Фей сказала, что я преобразилась до неузнаваемости и что она начнет немедленно предлагать меня на безликие стандартные роли сексуальных девчонок.

Через два дня она действительно отправила меня на пробы для новой телевизионной комедии на Эн-Би-Си. Режиссером был Фил Натансон,[30]создатель нашумевшей в 80-е годы комедии о рассерженных почтовых служащих – «Вернуть отправителю». Новый фильм назывался «Папаша демократов раскололся». В нем рассказывалось о вдове рабочего Джине, в возрасте сорока пяти лет поступившей в один из элитных университетов Новой Англии (снова в школу!) и вступившей в серьезный конфликт с правящим классом на культурной почве. Мне досталась роль Бриджет – неизменный персонаж сериалов – обеспеченная продувная студентка из одной группы с Джиной, чей циничный и снобистский взгляд на вещи резко контрастирует с доморощенной мудростью Джины.

– Им нужна молодая Дороти Паркер,[31]Френ Лейбовиц[32]поколения Икс,[33]– сказала мне Фей по телефону. – Язвительная и забавная, искушенная в жизни.

– Отпад! – сказала я.

– Подкрасься немного, когда пойдешь. Станешь еще привлекательней.

После работы я просмотрела текст роли. В моей сцене Бриджет приходит в пустую аудиторию, видит сидящую в первом ряду Джину и спрашивает: «Вы – уборщица?» А Джина в ответ объясняет, что она студентка, и пускается в пространные разглагольствования о классовом сознании, которые звучат весьма комично. В конце сцены обе они близки к тому, чтобы сделаться хорошими друзьями. Это было примитивно и никуда не годилось, но некоторые реплики звучали остро, и я чувствовала, что смогу ухватить их.

Пробы на роль были назначены в субботу, во второй половине дня. Все утро я просматривала сценарий, а потом гладко зачесала волосы и заколола их сзади в пучок, хорошенько наштукатурилась и нацепила черный топик в рубчик на молнии с воротником из искусственного меха, коричневую мини-юбку и туфли на платформе. Я почувствовала себя шикарной девчонкой. Богатой примадонной. Настоящей Сарой Джессикой.[34]